– И еще запретили вообще о них упоминать?

– Строжайше. В точку.

– Зачем рассказали тогда, сударыня?

– Вам – можно.

– Да с чего вы взяли? Может быть, как раз мне и нельзя.

– Я же сказала – допустим.

Питер чуть хмыкнул, становясь похожим на себя.

– Когда Морена была на сносях, ко мне пришел ее отец, тоже Джек, и попросил сделать так, чтобы Хаос не вмешивался в процесс. У нас бывали случаи, когда дети рождались с собачьими головами. Или вообще не рождались. Он отдал мне в качестве платы эти самые бусы.

Я кивнула.

– Так вот. До того, как в нашей жизни появились вы со своей проблемой, в моей жизни с его проблемой появился Джек‑младший. И за ним следом пожаловали сборщики податей от Великого Хаоса.

Ветер глухо зашумел в листве, будто напоминая нам, кто тут хозяин, и я поежилась даже в теплой накидке Илли.

– Они потом вывели вас от порядочных, за что им, конечно, спасибо. Но с меня они захотели драгоценных камней, и я не был уверен, что еще взвижу белый свет. Джека‑то я сразу спрятал в сундук. И тут он вылезает, хотя я запретил, и держит на руке самое настоящее колье из драгоценностей, отдает его сборщикам. Да вот я вижу, что колье – на такой же нитке, что и старые бусы. Зеленая ведь?

– Допустим, – отозвалась я. – Но Питер, скажите, как ему это удалось?

Питер ловко перескочил через камень и подал мне руку. Я попыталась обойти препятствие, но он издал сердитый звук. Видимо, сходить с тропинки действительно строго воспрещалось. Я перелезла через камень, но на руку не оперлась. И так уже думаю черт знает о чем, а не о Ринате.

– Этого не понимаю. Чудильщики и порядковые не делают самоцветы из кипариса, они исправляют ситуацию по‑другому. И уж точно не в случае с Хаосом, который имеет власть и над ними. Волшебников не существует. Либо же он настолько силен, что может решить, что порядок – это так, как он думает, а не так, как заведено. В любом случае, не слишком отрадно. Теперь касаемо ваших секретов.

– Питер, я даже не знала, что состарилась. У вас же нет зеркал дома, я у Илли свой возраст узнала. Хотела вам сообщить, но постеснялась.

Последнее слово повисло в воздухе глухой ложью, и я обомлела. Оно действительно колебалось перед нами, расплываясь в разные стороны, становясь то бордовым, то почти розовым.

– О, зона честности появилась. Ну что же, давайте прибавим шаг и не будем лгать, по возможности? – предложил изумленный и развеселившийся Питер.

Я почувствовала, как краснею, но взяла его за руку и пошла вслед.

– Я не лгу.