«В светло-синем море (голубого моря не бывает) виден только один белый парус, наверное, потому что над морем поднялся туман. И непонятно, хочет ли парус (парусное судно) плыть в далекие края (очевидно, за границу) или же причалить к берегу родины».
Особенно эффектно выглядят в подстрочнике последние две строчки дивного стихотворения Лермонтова…
«Этот странный парусник не ищет счастья, по-видимому, не ищет затишья на море, чтобы пристать к берегу. Но также он не против того, чтобы войти в безопасную (счастливую) гавань».
Мне скажут, что по подстрочникам при советской власти переводили не Лермонтова и не Пушкина, а всего лишь советских поэтов и прозаиков из разных республик.
По-моему, фальшаки — все равно фальшаки. Разве фальшивомонетчики, которые подделывали советские рубли, не карались законом?
Под конец добавлю, что переводы стихов из восточных советских республик, представлявшие собой бесстыдное (ей богу, бесстыдное) восхваление Сталина, систематически печатались в официозе «Правда», занимали там целые полосы (газетные страницы). И переводили эти, так называемые стихи, целые бригады поэтов-переводчиков.
Конечно, в данном случае следует сперва вспомнить не переводчиков, а авторов восхвалений Тирана, удивиться, как им не было стыдно писать такие вирши.
Но авторов я не знала, а кое с кем из переводчиков была знакома.
Главой этих переводчиков долгие годы считался Семен Израилевич Липкин, тот самый, который в эпоху перестройки превратился в эдакого многомудрого старца и одновременно молодожена, мужа честолюбивой, хотя и очень талантливой поэтессы Инны Лиснянской. Липкин бросил свои миллионы и свою привычную жизнь ради Лиснянской, жаждавшей славы, и принялся бороться с неправедным советским режимом. Но как раз Липкин и был один из столпов этого режима. Только под старость — седина в бороду, бес в ребро — бросил старую жену, детей (правда, уже не малых детушек), а также свои миллионы и стал участником писательского журнала «Метрополь». Их с Лиснянской исключили из Союза писателей, и Липкин стал одним из видных диссидентов. Помню, какое по писателям прошло рыдание, когда заболевшего Липкина положили в обычную городскую больницу. Какой позор!
Среди когорты переводчиков с языков народов СССР были, безусловно, и очень талантливые люди, к примеру Н. Гребнев — человек чрезвычайно умный и циничный. Знаменитым переводчиком считался и Козловский. Главным образом, «переводили» с языков народов СССР москвичи; ленинградцы занимались этим малопочтенным делом неохотно.
Теперь должно быть понятно, почему переводы книг с французского, английского и немецкого пользовались такой бешеной популярностью.
ИМЭЛ
В СССР существовал громадный научно-исследовательский институт ИМЭЛ. Расшифровывалось название так: Институт Маркса, Энгельса, Ленина. Задача сотрудников ИМЭЛ состояла в изучении трудов, как тогда считалось, великих основоположников науки всех наук — марксизма-ленинизма.
Сразу после смерти Сталина ожидали, что ИМЭЛ переименуют в ИМЭЛ-С. Но этого не произошло. ИМЭЛ остался ИМЭЛом.
У нас с мужем в ИМЭЛ было много знакомых: приятель Д. Е. еще по университету Лева Гольман и его жена Леля Подвигина — школьная подруга моей Мухи-Мухочки (Марины Владимировны Ивановой).
Знали мы в ИМЭЛ и других сотрудников, бывших студентов ИФЛИ, где училась я, и истфака МГУ, где учился муж. Все они были достойные работящие ребята. Особенно Лева Гольман, который, несмотря на «пятый пункт», считался главным специалистом по Энгельсу.
Гольман храбро воевал, потерял на фронте ногу, однако благодаря ИМЭЛ не только стал востребованным ученым, но и получил вместе с Подвигиной отличную (бесплатную) квартиру в центре Москвы и еще целый ряд благ и привилегий. В частности, вдвоем с Лелей они ездили в турпоездки по самым востребованным у советских граждан странам: Франции, Англии, ФРГ (остальным совкам путешествовать вместе со своей «половиной» не разрешалось — не дай бог, сбегут!).
У Подвигиной от первого брака была дочь, эта девочка стала родной и для Левы…
Мы с четой Гольманов встречались редко. Однако всегда радовались, что у этих прекрасных людей все так удачно сложилось — занимаются наукой и горя не знают. Главное, что их не заставляют врать на каждом шагу и все на свете фальсифицировать.
Ах, как мы, дураки, ошибались! В 1970–1980-е годы начали распространяться слухи, что работники ИМЭЛ усиленно препарируют Маркса, а также его друга Энгельса, но главное, Ильича.