Можно ли при помощи психоанализа применить к психологии толпы знания, обретенные на уровне индивидуальной психологии? И наоборот, дает ли нам психоаналитическое исследование феномена толпы какую-либо информацию о психическом функционировании индивида? Фрейд не был удовлетворен аргументами предшественников, апеллировавших к внушению и гипнозу, чтобы объяснять возникновение или распад сплоченности группы или завораживающее действие вождя на членов группы. Он пошел в своем исследовании дальше и, применяя свою теорию либидо, показал, что только аффективная связь – любовь – способна преодолеть одновременно индивидуальный нарциссизм и ненависть, которые разделяют людей. Именно могущество этой либидинальной связи привязывает индивидов к вождю – любовь к Христу в Церкви, любовь к командиру в армии – и в несколько меньшей степени любовь связывает индивидов в группе между собой. Но эта либидинальная связь не является развитой сексуальной любовью, речь идет о примитивной форме любви, заторможенной по отношению к ее сексуальным целям, называемой идентификацией: «Идентификация – наиболее ранняя и элементарная форма аффективной связи с объектом», – заявляет Фрейд. Следовательно, именно идентификация индивида с вождем и идентификация индивидов между собой создают сплоченность толпы, а потеря этой аффективной связи становится причиной ее распада, который мы видим, например, при панике. Но связь с вождем – это связь, основанная еще и на идеализации, когда индивидуальность члена группы, привлеченного образовавшимся идеалом, имеет тенденцию стираться до такой степени, что «идеал Я», который репрезентирует вождь толпы, берет верх над Я каждого индивида.
Можно ли перенести в микрокосмос индивидуального психического пространства те взаимодействия, которые мы наблюдаем в макрокосмосе взаимодействий между членами группы и ее вождем? Именно к этому стремится Фрейд, который рассматривает понятие идентификации в разных его аспектах и делает набросок новой концепции интрапсихических отношений, которые воспроизводятся «на этой новой сцене внутри Я» (р. 200 [69]). Гипотеза, согласно которой идеал Я может занять место Я, позволяет ему подробно описать не только превратности состояния влюбленности, но и процессы идентификации, как в их нормальной форме, так и в патологической: так, если взять для примера мальчика, идентификация с отцом при положительном эдиповом комплексе приводит его к тому, чтобы стать и быть как отец. Напротив, идентификация мальчика с матерью приводит к инверсии эдипова комплекса. Впрочем, Фрейд все сильнее убеждается в том, что существует напряжение между идеалом Я и Я, и что в нормальной психической организации идеал Я репрезентирует родительские требования к индивиду, в то время как в патологии это напряжение может обостриться и довести индивида, например, до чередования меланхолии и мании. Наконец, развивая идеи, сформулированных в Тотеме и табу (1912–1913a), Фрейд утверждает, что отношения между толпой и ее вождем возрождают отношения между сыновьями и отцом первобытного племени и что после убийства отца последний был замещен героем, которого воспевает эпическая поэзия.
Биографии и история
К лучшему пониманию социальных и групповых конфликтов
После изучения мазохизма и влечения к смерти Фрейд попытался понять, как функционируют группы, и снова погрузился в чтение работ по социологии, которыми увлекался в молодости. Он пишет Ромену Роллану о цели своего труда: «Не то, чтобы я считал эту работу особенно удачной, но она указывает путь от анализа индивида к пониманию общества» (Фрейд Роллану, письмо от 4 марта 1923, цит. по: Vermorel, 1993, р. 219). В частности, он пытается понять в свете психоанализа, что определяет феномены социальной сплоченности: если индивиды внутри группы выигрывают в сплоченности и в безопасности, почему они в то же время теряют свободу мысли и способность суждения? Почему толпа более нетерпима, иррациональна и безнравственна, чем индивиды, которые ее составляют? Почему запреты рушатся, развязывая смертельную ненависть?
Можно назвать две главные причины, вынудившие Фрейда взяться за исследование толпы. Во-первых, Первая мировая война была еще свежа в памяти, и многие его работы этого периода отражают желание лучше понять деструктивную составляющую человека. Во-вторых, в 1920-е годы психоанализ подвергался многочисленным нападкам, жестокие конфликты разгорались в лоне самого психоаналитического движения. Так, поскольку труды Фрейда были написаны на немецком языке, он страдал от антигерманских настроений, особенно сильных в Англии, как свидетельствует Джонс: «[психоанализ] дискредитирован как типичный продукт германского разложения и общего зверства». Однако Джонс делал все возможное, чтобы обеспечить перевод произведений Фрейда на английский язык. В 1920 г. он основал Международный журнал психоанализа, чтобы обеспечить распространение идей психоанализа в англоязычном мире. С другой стороны, это был период непримиримой вражды между Джонсом и Отто Ранком, причем Фрейд поддерживал то одного, то другого, в зависимости от аргументов, которые они ему приводили. Эти конфликты очень рано показали, что психоаналитики чувствуют на себе закономерности функционирования групп, как и простые смертные, и весьма вероятно, что еще и по этой причине Фрейд оказался заинтересован в лучшем понимании действующих здесь феноменов. Например, можно было задаться вопросом, не достигло ли психоаналитическое движение в своей эволюции стадии организованной группы, глава которой – Фрейд – создал идеал, совпадающий слишком близко с идеалом Я его учеников.
Изучая произведение
Ссылки на страницы приводятся по изданию: Freud S. (1921с). Psychologie des foules et analyse du moi // Essais de psychanalyse, trad. P. Cotet, A. Bourguignon, J. Altounian, O. Bourguignon, A. Rauzy. Paris: Payot, 1981, р. 117–217 [страницы, указанные в квадратных скобках, приводятся по изданию: OCF. Р., XVI, 1–83].
• Характеристики массовой психологии
В предисловии Фрейд заявляет, что психоанализ сосредоточил свое внимание на отдельной личности, но также принимает в расчет ее отношения с окружающими. Он считает, что индивидуальная психология – это в то же время социальная психология, хотя последняя склонна иногда забывать об индивиде.
Фрейд широко цитирует труд Гюстава Лебона Психология толпы (1895), чтобы дать общий обзор этого феномена и выделить основные его проблемы, в которые психоанализ может привнести нечто новое. Лебон полагает, что в толпе индивид думает и действует совершенно иначе, чем он думал или действовал бы в одиночку, так как в толпе его сознательная личность уступает место бессознательной личности. Индивид обретает чувство непреодолимой силы, утрачивая при этом чувство личной ответственности и совесть. В толпе мы наблюдаем также феномен заражения до такой степени, что индивид может легко пожертвовать личными интересами ради интересов коллективных, он становится внушаемым, как человек в руках гипнотизера. Однако, по мнению Фрейда, именно тот, кто занимает место гипнотизера в толпе, представляет собой ключевой элемент. Лебон также показывает, что в толпе происходит регресс, поведение индивида уподобляется поведению первобытного человека или ребенка. Отдельно взятый индивид может быть цивилизованным, но в толпе он, жертва своих влечений, становится варваром: «Он [индивид] проявляет спонтанность, насилие, жестокость, а также энтузиазм и героизм примитивного существа» (р. 132 [13]). К тому же толпа уважает только силу, доброта воспринимается как проявление слабости: «От своих героев она требует именно силы и даже грубости. Она хочет подчиниться власти и быть угнетенной, бояться своего хозяина. Консервативная по существу, она испытывает глубокий ужас перед любой новизной и прогрессом и безгранично уважает традицию» (р. 134 [16]). По мнению Фрейда, психика человека в толпе, как ее описывает Лебон, во многом подобна психике невротика, ребенка или первобытного человека, как ее описывает психоанализ. С другой стороны, по мнению Лебона, как только люди объединяются, они начинают нуждаться в вожаке, и толпа оказывается подобной покорному стаду, жаждущему повиновения и подчинения. Лебон приписывает власть «вождя» толпы некоему загадочному и неотразимому могуществу, которое называет престижем, это объяснение Фрейд считает недостаточным. В своем заключении Фрейд скорее критичен: он считает, что Лебон дал преимущественно описательную картину психологии толпы, не представив удовлетворительных объяснений, привнести которые – задача психоанализа.
• Решающая роль аффектов
Затем Фрейд обращается к другой работе – Душа группы (1921), в которой У. Макдугалл показывает, что именно на уровне простой группы, толпы мы можем обнаружить фундаментальные явления, лежащие в основе массовой психологии. Этот автор выявляет два решающих условия образования группы: с одной стороны, отдельные индивиды должны иметь что-то общее: общий интерес, одну и ту же направленность чувств; с другой стороны, они должны показывать некоторую способность оказывать влияние друг на друга. Так, Макдугалл отмечает центральную роль аффектов в образовании примитивной толпы, в которой эмоции экзальтированны, а мысль заторможена: «…для участников, определенно, большое наслаждение предаться таким образом без удержу своим страстям и раствориться в толпе, потерять ощущение своих индивидуальных границ» (р. 142 [22]). К тому же, по мнению Макдугалла, формироване толпы характеризуется стиранием индивидуальных черт личности в пользу массы: «То есть толпа обретает те же свойства, которые прежде характеризовали индивида и которые стерлись в нем в результате образования толпы» (р. 145 [25]). Другими словами, замечает Фрейд, при своем формировании толпа «как бы рядится в признаки индивида» (р. 145 [25]).
• Сила любви
Какое объяснение можно дать экзальтации аффектов и заторможенности мысли, характерным для психологии толпы? Большая часть авторов вплоть до того момента ссылалась на внушение. Но Фрейд находит это объяснение недостаточным и прибегает к психоаналитическому понятию либидо, которое обозначает влечения, объединяемые в общем понятии любви. Согласно Фрейду, речь идет о любви в широком смысле, включающей сексуальные влечения, совпадающей как с платоновским Эросом, так и с любовью, о которой говорит апостол Павел в Первом послании к коринфянам. Приняв переживание любви за отправную точку, он выдвигает гипотезу, согласно которой именно «любовные отношения (или более нейтрально: эмоциональные связи)» (р. 153 [30]) составляют сущность тех чувств, которые сплачивают толпу. Иначе говоря, именно любви мы можем приписать силу, которая поддерживает сплоченность толпы и заставляет отдельного человека расстаться со своей индивидуальностью и поддаться внушению со стороны других преимущественно «ради любви к ним» (р. 153 [30]).
• Церковь и армия
Иллюстрируя свою точку зрения, Фрейд рассматривает две высокоорганизованные группы – церковь и армию, которые он считает искусственно созданными в той мере, в какой некое внешнее принуждение введено, чтобы обеспечить их сплоченность. У церкви – особенно католической – есть высший глава, Христос, так же как в армии есть главнокомандующий. Глава «любит всех индивидов толпы равной любовью. Все зависит от этой иллюзии, – утверждает Фрейд, – если бы ее позволили развеять, и церковь, и армия немедленно распались бы настолько, насколько позволило бы внешнее принуждение» (р. 154 [32]). В церкви именно любовь Христа к членам христианской общины объединяет их, они называются между собой братьями и сестрами во Христе, и, по мнению Фрейда, Христос представляет собой фигуру, замещающую отца. Точно так же обстоят дела в армии: «Главнокомандующий – отец, который одинаково любит всех своих солдат, и поэтому они остаются товарищами между собой» (р. 155 [33]). При этом, если армия обладает более выраженной пирамидальной иерархической структурой, чем церковь, в христианстве, напротив, уделяется большая забота отдельным индивидам, чем в армии.
Вследствие этого «в этих двух искусственных группах каждый отдельный индивид либидинально связан, с одной стороны, с вождем (Христос, главнокомандующий), с другой стороны – с другими членами группы» (р. 156 [34]). Тот факт, что каждый отдельно взятый индивид устанавливает аффективную связь в этих двух направлениях, объясняет ограниченность, которую мы наблюдаем в личности каждого индивида в подобной толпе. Доказательство этого мы видим в феномене паники, когда аффективная связь теряется, например, если паника охватывает войска и заставляет их терять свою сплоченность. В этом случае страх перед опасностью нарушает либидинальные связи толпы, и Фрейд устанавливает параллель между паникой в толпе и происхождением невротической тревоги, преимущественно основанной на «временном прекращении аффективных (либидинальных) связей» (р. 158 [35]). Он вернется к этой теме в 1926 г. в работе Торможение, симптом и тревога. Религиозная толпа показывает амбивалентные чувства, но враждебные импульсы подавляются в ней «благодаря равной любви Христа ко всем» (р. 160 [37]). Однако враждебность проявляется через нетерпимость: «В сущности, каждая религия есть подобная религия любви ко всем тем, кого она объединяет, и каждая склонна к жестокости и нетерпимости по отношению к тем, кто к ней не принадлежат» (р. 160 [37]). Эта нетерпимость продолжается и тогда, когда религиозная связь заменяется какой-то другой, например той, что объединяет коммунистическое движение: «…то, к чему, кажется, ведет в настоящее время социалистическая связь, – это возникновение той же нетерпимости по отношению к внешнему окружению, как во времена религиозных войн…» (р. 160 [37]).
• Любовь и ненависть как объединяющие факторы
Продолжая свое исследование о природе связи между толпой и ее членами, Фрейд постулирует, что в группе не только любовь, но и ненависть представляет собой объединяющий фактор. Таким образом, поведение толпы также характеризуется амбивалентностью, т. е. враждебными чувствами, направленными на тех, кого любят. Но внутри одной и той же группы мы парадоксальным образом наблюдаем, что враждебные чувства между индивидами развеиваются, пока сохраняется сплоченность. К тому же отдельный индивид охотно отказывается от своих личных интересов в пользу интересов других членов группы, и Фрейд приписывает это ограничение нарциссизма аффективной природе либидинальной связи, которая устанавливается между ними. Это самоотречение в пользу большинства является, по его мнению, одной из основ цивилизации: «И как у отдельного человека, так и в развитии всего человечества, только любовь действовала как движущая сила цивилизации на пути от эгоизма к альтруизму» (р. 165 [41]).