Роль ранних отношений между дочерью и матерью
Если в первый период Фрейд постулирует строгую симметрию в развитии эдипова комплекса, то начиная с 1920-х годов его позиция в отношении некоторых моментов меняется.
Уже в 1919 г. в работах «Ребенка бьют» и в «Психогенезе одного случая женской гомосексуальности» Фрейд упоминает о вероятности детской фиксации дочери на отношениях с матерью, но не развивает эту мысль. Немного позже в примечаниях, добавленных им в 1923 г., спустя почти 20 лет после публикации случая Доры в 1905 г., он признает, что интерпретировал только отцовский перенос, оставив в стороне перенос материнский, т. е. гомосексуальную любовь Доры к М-м К… Мастерски извлекая уже во второй раз пользу из своего аналитического поражения, Фрейд начинает понимать всю важность ранней привязанности дочери к матери и заявляет, что гомосексуальная привязанность Доры «была ее самой сильной бессознательной психической склонностью». К этому он добавляет: «До того, как я признал важность гомосексуальных наклонностей у невротиков, я часто терпел поражение в лечении или же впадал в полное замешательство» (1905e, р. 90, n. 1923).
В том же году в Я и Оно (1023b) Фрейд описывает две формы, которые принимает эдипов комплекс: исходя из психической бисексуальности как у мальчиков, так и у девочек существует прямой или позитивный эдипов комплекс, соответствующий гетеросексуальным наклонностям, и обратный или негативный эдипов комплекс, соответствующий гомосексуальным наклонностям.
В 1925 г., Фрейд приходит к выводу, что эдипов комплекс в том виде, как он его описывал до того момента, имел предысторию – это доэдипальная любовь мальчика и девочки к своей матери, которая становится первым объектом любви на этапе, предшествующем таким образом эдипальной ситуации. Признание всей важности любовной привязанности к матери на ранней стадии приводит Фрейда к постулированию различий между психосексуальным развитием мальчика и психосексуальным развитием девочки. А именно у мальчика, в отличие от девочки, не возникает необходимости менять объект, когда он вынужден отказаться от своей доэдипальной любви к матери, он избирает женщину, которая становится замещающим мать объектом. Напротив, когда девочка отказывается от своей доэдипальной любви к матери и обращается к отцу, а затем к мужчине, который станет объектом, замещающим отца, она сталкивается с дополнительной задачей: ей приходится сменить объект, что усложняет ее переход от любви к матери к любви к отцу.
Что же заставляет девочку оторваться от матери и повернуться к отцу? Чтобы объяснить это, Фрейд снова прибегает к своей теории фалллического монизма: он возвращается к своей идее о зависти к пенису, которая заставляет девочку избрать отца, но при этом добавляет новый элемент, полагая, что ребенок, которого девочка хочет иметь от отца, замещает пенис. Это замещение пениса ребенком происходит в силу постулируемого им так называемого «символического уравнивания: пенис = ребенок <…>» («<…> längst der vorgezeichneten symbolichen Gleichung Penis = Kind <…>» (1925j, GW XIV, p. 27). Благодаря этому уравниванию «она (девочка) отказывается от желания иметь пенис, чтобы заменить его на желание иметь ребенка, с этим намерением она выбирает отца в качестве объекта любви» (1925j, p. 130 [201]). Эти новые взгляды приводят Фрейда к парадоксальному выводу: «В то время как у мальчика эдипов комплекс рушится под воздействием комплекса кастрации, у девочки он становится возможным и запускается благодаря комплексу кастрации» (1925j, р. 130 [200]).
В статье «О женской сексуальности» Фрейд (1931b) вновь подчеркивает значение, которое он придает первой связи с матерью, и той роли, которую эта связь играет в переходе от матери к отцу, т. е. в смене объекта, происходящей в ходе развития женщины. Отметим в то же время, что и здесь он еще не устанавливает различия между «прегенитальной матерью» и «генитaльной матерью», т. е. матерью, которая составляет пару с «генитaльным» отцом. Кроме того, Фрейд до самого конца будет упорствовать в своем убеждении о главной роли, которую играет у женщины зависти к пенису, и о невозможности для девочки – как и для мальчика – раннего возраста знания о существовании вагины и других женских органов (1940а [1938]). Поэтому Фрейд не допускает наличия у женщины специфического страха потери половых органов, страха, который был бы эквивалентен страху кастрации у мужчины, и на месте последнего у женщины возникает страх потери любви, «который, видимо, является продолжением страха, возникающего у младенца, когда мать отсутствует» (1933а, р. 119 [170]).
Рассматривая идеи Фрейда относительно развития женской сексуальности, важно не упускать из виду, что первостепенное значение, которое он придает пенису, – это лишь один из ракурсов психосексуального развития как девочки, так и мальчика. Речь идет преимущественно об инфантильной сексуальной теории, которую необходимо превзойти, чтобы достичь взрослой генитальной сексуальности. Впрочем, Фрейд и сам признавал, что в его представлениях о женской сексуальности есть пробелы: «Если вы хотите больше знать о женской сексуальности, прислушайтесь к собственному жизненному опыту, или обратитесь к поэтам, или же подождите, пока наука сможет дать вам более глубокие и связные сведения» (1933а, р. 181). Психоаналитикам-постфрейдистам придется дополнить взгляды Фрейда позитивным описанием женской сексуальности.
Спорные и оспариваемые позиции Фрейда
Начиная с 1920-х годов идеи Фрейда о развитии девочки и женской сексуальности оставались предметов споров. Некоторые психоаналитики согласились с ним, например Х. Дойч или М. Бонапарт, которая утверждала, что «всякий мазохизм женственен по своей природе» (1057, р. 71). Другие, например К. Хорни, Э. Джонс и М. Кляйн, постарались выявить то, что специфично для развития именно женской идентичности. К. Хорни (1922) первой выразила несогласие с постулируемой Фрейдом завистью к пенису и мазохистской природой женственности, но ее идеи долго замалчивались. Теория постепенно эволюционировала в направлении отхода от теории фаллического монизма в попытке утвердить реальность восприятия женских половых органов и значение такого восприятия для определения женственности. Так, Э. Джонс (1927) попытался описать развитие сексуальности девочки, постулируя существование специфического женского либидо. Он также ввел понятие «афанизис» [«aphanisis»], обозначающее исчезновение сексуального желания и у девочки, и у мальчика. Введение этого понятия, по мнению Джонса, позволяло дать определение тревоге более глубокой, чем страх кастрации, который, по его мнению, сконцентрирован исключительно на мужском половом органе.
Что касается М. Кляйн (1928, 1932), то она сделала два важных открытия. Первое касается жестоких атак, предпринимаемых в фантазии против тела матери в раннем младенчестве у детей обоих полов, атак, приводящих к страху потерять мать. У девочек это также рождает страх, что мать отомстит, совершив нападение на половые органы дочери. Такой страх девочки лишиться матки, по мнению М. Кляйн, может быть приравнен к страху мальчика лишиться пениса. Второе открытие связано с силой агрессии маленькой девочки по отношению к матери; эта агрессия заставляет девочку обратиться к новому объекту – отцу и занять женственную позицию по отношению к нему. Когда агрессивность девочки сочетается с любовью к матери, ее развитие идет в направлении женской идентификации. По мнению М. Кляйн, именно динамическое движение, которое толкает ребенка к поиску новых объектов, позволяет ему создавать символы и заменять первичные объекты, источники примитивных страхов, символами; это становится ключевым этапом детского развития.
В 1960 и 1970 гг. в связи с активизацией феминистского движения, особенно в США и во Франции, психоанализ стали рассматривать как один из факторов угнетения женщины. Одной из целей движения стал пересмотр концепции отношений матери и дочери. Психоанализу удалось тем не менее отвоевать некоторые утраченные позиции, и, по мнению Розин Перельберг (Perelberg, 2002), переломный момент в борьбе наступил с публикацией в 1972 г. книги Джулиет Митчелл Психоанализ и феминизм (Juliet Mitchell. Psychoanalysis and Feminism), которая показала всю ценность революционного подхода психоанализа к женскому вопросу. Начиная с этого времени психоаналитические работы о женской сексуальности стали столь многочисленны и представленные в них направления столь различны, что в рамках данной книги невозможно сделать их сколько-нибудь полный обзор. Дане Биркстед-Брин (Birksted-Breen, 1993) удалось выделить две основные тенденции в этом «новом взрыве», одну из которых представляет французское течение, другую североамериканское. Во Франции публикация коллективного труда под редакцией Шассге-Смиржель (Chasseguet-Smirgel, 1964) дала импульс возрождению интереса к противоречивой проблеме исследования женственности в психоанализе. Группа авторов пересмотрела роль зависти к пенису как первичного фактора развития женственности, постулированную Фрейдом, и защитила идею о том, что женская сексуальность имеет собственную специфику с самого начала жизни. Что же до психоаналитиков – последователей Ж. Лакана, они, как их учитель, отчасти остались верны фрейдовой теории фаллического монизма, поэтому позиции французских психоаналитиков по-прежнему различны. В Соединенных Штатах психоаналитические диспуты о женственности вновь возникли в 1966 г. в результате публикации статьи Мэри Джейн Шерфи «Теория женской сексуальности», написанной под влиянием работы Уильяма Мастерса и Вирджинии Джонсон о физиологии оргазма (Masters et Johnson, 1966). Взгляды Шерфи, хотя и подверглись критике, вызвали многочисленные дебаты, отзвуком которых стали работы, опубликованные в 1976 г. в сборнике под редакцией Харольда Блума. Каково положение дел на сегодняшний день? По мнению Д. Биркстед-Брин, споры между североамериканскими психоаналитиками о женственности вовсе не исчерпали вопрос: «Они ничего не разрешили; <эти статьи> привели к еще большему расхождению мнений, даже если на первый взгляд их общей целью было воздать справедливость женщине». По мнению Ж Шассге-Смиржель (1976), раз теории Фрейда о женской сексуальности продолжают вызывать споры, несмотря на накопленный клинический опыт, это, без сомнения, означает, присутствие внутренних препятствий, в особенности связанных с дистрессом раннего детства, которые тормозят принятие накопленных фактов и развитие познания.
Я хотел бы завершить этот обзор взглядов Фрейда на женскую сексуальность цитатой из Роберта Столлера, известного психоаналитическими трудами о половой и гендерной идентичности: «Если бы Фрейд проанализировал женщину без вагины, я думаю, он убедился бы, что единственная вещь, которую женщина хочет больше пениса, – это вагина» (Stoller, 1968, р. 72, n. 1, цит. по: Chiland, 2003, p. 22).
Хронология понятий
Эротизация инцестуозных объектов эдипова комплекса – перверзные фантазии – садомазохистские фантазии – инфантильная фиксация на матери – гетеросексуальность – женская гомосексуальность – идентификация – мужская идентификация у девочки – женский мазохизм у мужчины – инфантильный невроз – перверсия – женственная позиция у мужчины – негативный перенос.
III. Новые перспективы (1920–1939)
По ту сторону принципа удовольствия (1920g)
Взгляды Фрейда: поворот 1920-х годов
В 1920 г. происходит решающий поворот во взглядах Фрейда на функционирование психики. До тех пор он брал за модель «принцип удовольствия – неудовольствия», такой, как наблюдается при неврозе: невротик страдает от своих симптомов, он пытается избегать неудовольствия и настойчиво просит психоаналитика о помощи, чтобы избавиться от него и вновь обрести радость жизни. Но приходится констатировать, что клиническая практика часто противоречит принципу удовольствия: в самом деле, как объяснить, что некоторые пациенты не могут вынести облегчения своих симптомов и переживают рецидив в тот момент, когда должны были бы выздороветь? Почему другие пациенты компульсивно воспроизводят травмирующие ситуации с неизбежно связанными с ними страданиями? Как объяснить мазохизм или садизм, т. е. удовольствие терпеть страдание или причинять страдание? Откуда возникает деструктивность депрессивных пациентов, наркоманов, первертов и психотиков, иногда доходящая до крайности?
В работе По ту сторону принципа удовольствия Фрейд предлагает новую гипотезу: психическое функционирование индивида управляется конфликтом более глубоким, нежели принцип удовольствия, – фундаментальным конфликтом между влечением к жизни и влечением к смерти. По его мнению, влечение к смерти происходит из биологической потребности любого организма возвратиться в свое первоначальное, неорганическое состояние; но влечению к смерти, или деструктивному влечению, противостоит влечение к жизни – Эрос, частью которого является либидо. Конечно, принцип удовольствия сохраняет свое значение, но, чтобы он одержал верх, необходимо, чтобы влечение к жизни могло хотя бы отчасти обуздать влечение к смерти. В 1920 г. Фрейд предлагает эту гипотезу как чисто умозрительную, но впоследствии он стал придавать ей все большее значение и описал вытекающие из нее следствия. Так, в 1923 г. Фрейд показал: когда в этом конфликте преобладает влечение к смерти, то деструктивная составляющая психической жизни берет верх, как при садизме и мазохизме; и, напротив, когда преобладает влечение к жизни, деструктивная составляющая частично нейтрализуется и агрессия используется в интересах жизни и Я.