Итак, последовательность событий: визит Микояна, отстранение от работы в политупре, визит Блюхера, визит Будина и Смородинова, самоубийство. Не многовато ли гостей для того, кого считают предателем? Можно предположить, что Микоян мог приезжать по распоряжению Сталина, но это вряд ли. Это была его инициатива и в это верится легко, так, как Микоян в отличие от подавляющего большинства заговорщиков не был трусом. Об этом свидетельствует то, что много позже он защищал связь своего сына с дочерью репрессированного секретаря ЦК А. Кузнецова. Однако, визиты Блюхера и Лаврентьева были визитами представителей блока правых и троцкистов. Это истекает из здравой логики.

Зачем Сталину смерть Гамарника? Антисталинисты утверждают, что он опасался его авторитета в армии, вот и решил тихо его убрать. Но эти доводы звучат просто нелепо, никакой авторитет не останавливал Сталина, если он что-то хотел сделать, он это делал. Он снял маршала Жукова на пике его триумфа, не посмотрев на авторитет. Если Сталин видел, что то или иное лицо не лояльно или совершило какой-то сомнительный поступок, он не смотрел на их авторитет. Можно предположить, что дав уйти Гамарнику добровольно, он хотел спасти политупр армии от позора. Но тогда логичней было бы скрыть от широкой общественности участие Гамарника в заговоре, но этого не было сделано, об его измене вскоре узнала страна.

Остается след право-троцкистского блока, они сделали это, чтобы он не заговорил о том, что знал. Блюхер и Лаврентьев пришли в дом Блюхера, потому что взаимодействовали новым лидером правых Ежовым по устранению Гамарника. Этим и объясняется пассивное поведение чекистов в отношении Гамарника. В пользу того, что Блюхер передал требование Гамарнику убить себя, говорит свидетельство дочери Гамарника Виктории или просто Веты. В 1964 г. на юбилейном вечере, посвященном 70-летию Гамарника, с ней заговорила Глафира Блюхер, сказав: «Вета! Знаешь, в тот день, 31 мая 1937 г., мы с Василием Константиновичем должны были пойти в театр. Но он приехал от твоего отца сам не свой и сказал: «Театр отменяется. Сегодня Гамарника не станет».86

Косвенные факты и логические выводы говорят о сговоре правых заговорщиков – Ежова, Блюхера и Лаврентьева с целью устранения Яна Гамарника. Это было сделано, чтобы не знал Гамарник, он унес это с собой в могилу.

Вопрос о применении пыток к подследственным

В пост-сталинские времена и по сей день один из самых «сильных» аргумент это якобы имевшее место широкое применение пыток к подследственным. Лишь на основании этого они делают вид, что осужденные были «невиновны». Их доводы строятся на показаниях бывших следователей НКВД, которые давали их в основном в середине 1950-х, но доверия к ним мало, во-первых, потому, что они выступали как «зрители» и не привлекались к ответственности. Во вторых это делалось во времена политической реабилитации, когда безо всяких оснований реабилитировались враги народа. При этом, конечно же, надо понимать, что, к сожалению, в любых органах бывают люди, которые применяют пытки. Отрицать это тоже нельзя, но даже если допустить, что к осужденному походу дела применяли пытки, это не значит, что он точно невиновен, как бы цинично это не звучало.

Большая проблема в том, что люди часто воспринимают все документы и свидетельства без критического анализа. Не заслуживает доверия якобы телеграмма Сталина от 10.01.1939 г, где заявлялось, что пытки были «разрешены ЦК» с 1937 г. В документе ни визы Сталина, ни какой-либо логики. Пытки это «хороший» метод следствия, но его извратили плохие чекисты, ну, просто политическая шизофрения в действии. Наконец, нигде нет ничего похожего на телеграмму. В качестве аргумента приводят якобы строки Сталина на одном из документов: «Избить Уншлихта за то, что он не выдал агентов Польши по областям (Оренбург, Новосибирск и т.п.).» И ведь, в это верят, мстительный Сталин «приказал» избить зато, что не выдал шпионов. Что фальсификаторам в президентском архиве стоило состряпать эту фальшивку? Но либералы не останавливаются и приводят «убойный» аргумент – якобы «признание» самих ближайших соратников Сталина на июньском пленуме 1957 г.

Хрущёв ссылаясь на случаи якобы пыток подследственных в тюрьмах задал Молотову вопросы: «На каком основании было принято решение о том, чтобы арестованных истязать и вымогать у них показания?… Кто подписал этот документ о допросах и избиениях?", – произошёл следующий обмен репликами:

Молотов. Применять физические меры было общее решение Политбюро. Все подписывали.

Голос. Не было такого решения.

Молотов. Было такое решение.

Голос. Покажите.

Молотов. Оно было секретное. У меня его нет.

Хрущёв. Расскажи, как было подписано. Повтори.

Каганович. Все члены Политбюро подписались за… В отношении шпионов применять крайние меры физического воздействия…

Хрущёв. Хочу дать одну справку. Каганович и Молотов, очевидно, не откажутся повторить, что у нас был такой разговор. Накануне XX съезда или после съезда, по-моему, Каганович сказал, что есть документ, где все (Прим. члены Политбюро) расписались о том, чтобы бить арестованных. Каганович предложил этот документ изъять и уничтожить. Дали задание Малину (ПРИМ.в то время – заведующему общим отделом ЦК, ведавшим партийными архивами) найти этот документ, но его не нашли, он уже был уничтожен… Ты тогда даже рассказывал, в какой обстановке писали это решение и кто подписывал.

Каганович. Да, я рассказал. Сидели все тут же, на заседании, документ был составлен от руки и подписан всеми  …

Хрущёв. Кто написал этот документ?

Каганович. Написан он был рукой Сталина .»87

Даже люди, защищающие Сталина и историю нашей страны боятся прямо говорить, что эта часть стенограммы того пленума просто фальшивка. Даже если доводы Хрущева о пытках были правдой, он не привел ни одного доказательства того, что Сталин хоть раз одобрил пытки. Ни фальшивку с «избиением Уншлихта», которую изготовили вероятно позже, ни что вообще. Но тут ему вдруг приходят на «помощь» те самые соратники Сталина, которые сами «признали» что Сталин сам написал текст и его завизировали. Логика тут снова приказывает долго жить. Даже, если допустить, что они говорили правду, зачем они это делали? Зачем они помогали Хрущеву, признаваясь в «преступлениях», в самый острый момент борьбы с ним? Или зачем они клеветали на Сталина, подставляя еще и себя? Не было такого документа, не было такого решения, вот, что мог сказать Молотов, сказал бы Каганович, именно это они наверняка и говорили, но текст стенограммы «поправили» в обратную сторону.