Левандовский. Тов. Сталин, я не говорю об аресте сейчас же, я говорю, поскольку враги называют их фамилии, надо, чтобы они в своем выступлении облегчили положение и партии, и Красной армии и сами сказали. Какое может быть доверие к этим людям?! Я думаю то, что я сказал, переживает большинство из нас.

Сталин. Я вам скажу больше, если некоторые товарищи разовое заявление сделают, то это для нас не закон. Мы все проверяем перекрестно.»

Сталин указывал на то, что враги могут оговаривать честных людей и надо все тщательно проверять. Эту часть не цитируют в своих работах такие авторитетные историки, как Черушев, Сувениров, Печенкин и другие рьяные «обличители» Сталина. Не вписываются в их картину истребления «безвинных» военных. Еще одна деталь, это то, что арестованный Ефимов назвал главу ГАУ Кулика заговорщиком, но ему не поверили и эта была ошибка. Кулик на самом деле был предателем. Левандовский завершил первое заседание военного совета.

Военный совет 2 июня

Утреннее заседание открыл Леонид Петровский, он до мая 1937 г. командовал 1-й пролетарской стрелковой дивизией в Москве и на момент выступления на совете занимал должность командира 5-го стрелкового корпуса, лоялист, один из немногих честных военных, которые выступили там. Его выступление несколько отличалось от речей говоривших ранее военных, он сослался на Ивана Тюленева (также лоялиста), заместителя инспектора кавалерии РККА: «Я приведу некоторые случаи. Вот здесь сидит Тюленев. Мы с ним долгое время тому назад говорили о том, что у нас что-то неладное, что дело упирается не только в кучку каких-то людей, но идет дальше, что оно упирается в Якира и даже в Гамарника. Мы находили смелость обсуждать эти вопросы между собой, но не ставили их дальше. С Иваном Панфиловичем Беловым мы тоже откровенно говорили о том, что вопрос упирается, очевидно, не только в Туровского, но идет значительно дальше, потому что мы наблюдали жизнь этих людей, видели, кто с кем связан. Иван Панфилович даже говорил, что он прямо ненавидит, не может равнодушно смотреть на Уборевича, а я ему говорил, что вопрос на Украине затрагивает и Якира. Но дальше этого дела мы не повели. Не хватило большевистской смелости пойти и поставить вопрос, где следует». Он признал, что знал об ошибочных, как ему казалось тактических установках Якира, когда еще служил в КОВО, а затем перебрался в Москву. Он говорил, что была полная запущенность политической работы, после еще много говорил о запущенности тактической работы в войсках.

Далее выступал Иван Неронов, бывший глава политупра Северо-Кавказского военного округа, с конца 1936 г. помощник начальника политчасти Военной академии имени М. В. Фрунзе и заговорщик. Он с ходу назвал более десяти фамилий троцкистов в академии разоболаченных недавно, но пока не всех арестованных, которые подрывали обучение: «Тимошков – бывший троцкист; Кадышев – бывший троцкист, раньше писал учебник по истории партии, возглавляя троцкистскую группу, а теперь писал историю Гражданской войны, иначе говоря – огромнейший кусок истории нашей большевистской партии. Федосеев – бывший троцкист. Ефимов – активнейший троцкист, выступал в 1927 г. против генеральной линии партии, исключался из партии, а после этого его посылают в Академию Фрунзе. Кузьмин – бывший троцкист, активный участник борьбы против генеральной линии партии в 1923 г.

Голос с места. А вы его пропустили в бюро.

Неронов. Сейчас поставлен вопрос об исключении его из партии и увольнении из рядов РККА. Крымов – бывший троцкист – исключался из партии, отец его расстрелян. Активные троцкисты – Зиберов, Кононенко. Торощанский – бывший троцкист, выгнан из Химической академии, переводится в Академию Фрунзе для того, чтобы учить наши молодые кадры. Панов выгоняется из Разведывательного управления РККА как разоблаченный троцкист, после чего его посылают на специальный факультет разведчиков в нашу Академию. Шафранюк, Админ, полковник Новиков работал долгое время с Путна на Дальнем Востоке.

Голос с места. Это постоянный состав Академии?

Неронов. Это кадры, которые обучают и воспитывают наших людей. Цалкович, исключавшийся из партии, выгнанный из Инженерной академии, попадает в Академию Фрунзе. Павлов – известный приближенный Тухачевского. Ермолин – бывший начальник штаба Тухачевского по Западному фронту. Никонов, – троцкист со стажем 4-летнего пребывания в тюрьме по делу Промпартии, – также попал в Академию Фрунзе. Гормыченко, жена которого некоторое время тому назад как шпионка посажена в тюрьму органами Наркомвнудела».

Один из названных Александр Павлов помощник начальника Военной академии имени М. В. Фрунзе по заочному обучению, ранее он 3 года преподавал тактику и руководил особым факфультетом. Сколько же он мог навредить за все это время? Неронов еще рассказал об интригах предателей, забыв сказать, что он сам один из них. Он так много говорил о предателях, что получил логичный вопрос: «Буденный. А где вы были?

Неронов. В отношении ряда людей я думаю, что и в Академии это имеет место.

Буденный. Вы ни за что не отвечаете, вы только разговариваете, вы же этих людей подписывали, представляли.

Неронов. Семен Михайлович, наверно, что представление такого порядка тоже было и из Белорусского, и из Киевского, и из других округов.»

Это тот случай, когда змея все сильнее кусала себя за хвост. Оставшиеся на свободе предатели отчаянно топили своих провалившихся подельников. Следом выступал Александр Жильцов,  начальник Управления продовольственного снабжения РККА и заговорщик. Он имел самое прямое отношение к Уборевичу, работал с ним 5 лет, два года как начальник политупра и три года в качестве ответственного за материальное обеспечение сил Белорусского военного округа. Он сразу заявил, что это не только его вина, но многих, кто работал с ними, но его попросили рассказать про то, чем он занимался. Жильцов ответил и получил неприятный диалог: «Жильцов. Я, товарищи, работал честно, выполнял все то, что было связано с укреплением этого округа.

Голос. И помогал развивать подхалимаж в округе по материальной части, делал совершенно незаконные вещи.

Жильцов. Я подчеркиваю, что я работал честно и добросовестно».

Если он работал честно и добросовестно, то кто-то работал совсем иначе. Эти кто-то были Уборевич и Якир, а он, товарищ Жильцов якобы ни о чем не знал. Они делали, что хотели и когда хотели. Стремление Жильцова себя полностью обелить выглядело довольно глупо и он получил еще один неприятный вопрос, касающийся Бориса Иппо, который еще числился в составе РККА, но был дискредитирован: «Дыбенко. Скажи, как ты сигнализировал, когда ты работал в Средней Азии в отношении Иппо.

Жильцов. Я работал в качества заместителя Иппо, и у него ничего не было такого, о чем я должен был сигнализировать.

Дыбенко. Разве? А почему же его Булин снимал за разложение частей?