Этим делом по личному поручению Гитлера занимается будто бы Розенберг. Речь идет о кружках в Кр[асной] Ар[мии], объединяющих антисемитски и религиозно настроенных людей. В этой связи называлось даже имя Тухачевского. Агитация идет по линии освобождения русского народа от «еврейского ига».
В антисоветской газетной кампании фашистской печати эта нота особенно сильна.
Источник, на который сослался мой информатор: полковник воздушного министерства Линднер. Он монархически настроенный человек, не симпатизирует национал-социалистам]», был близок к Секту и принадлежит к тем кругам военных, которые стояли и стоят за соглашение с СССР».70
Упоминание личности Розенберга было очень похоже на правду, он родился в России, хорошо знал страну и был русофобом. ОН хорошо подходил на роль организатора злодейского заговора.
Информация о заговоре поступала не только из Германии, но и из других внешних источников. Советское диппредставительство в Париже тоже кое-что узнало. Политбюро получило сообщение от НКИД 17 марта 1937 г., где полпред Потемкин сообщал о своем разговоре с премьером Франции Далалье: «Даладье, пригласивший меня к себе, сообщил следующее:
1) из якобы серьезного французского источника он недавно узнал о расчетах германских кругов подготовить в СССР государственный переворот при содействии враждебных нынешнему советскому строю элементов из командного состава Красной Армии. После смены режима в СССР Германия заключит с Россией военный союз против Франции.
Об этих планах знает и Муссолини, сочувственно относящийся к такому замыслу, сулящему поражение Франции и возможность расширения владений итальянской империи за счет бывших французских земель.
Даладье добавил, что те же сведения о замыслах Германии получены военным министерством из русских эмигрантских кругов, в которых-де имеются по данному вопросу две позиции.
Непримиримые белогвардейцы готовы поддержать германский план, оборонцы же резко высказываются против.
Даладье пояснил, что более конкретными сведениями он пока не располагает, но что он считал «долгом дружбы» передать нам свою информацию, которая быть может для нас небесполезна.
Я, конечно, поблагодарил Даладье, но выразил решительное сомнение в серьезности его источника, сообщающего сведения об участии представителей командования Красной Армии в германском заговоре против СССР и в дальнейшем против Франции.
При этом я отметил, что недостаточная конкретность полученных сообщений лишь подтверждает мои сомнения.
Даладье ответил, что, если получит более точные данные, он немедленно мне их сообщит. Он-де все же не исключает возможности, что в Красной Армии имеются остатки троцкистов. Эта часть разговора произвела на меня двойственное впечатление.
Во-первых, Даладье явно заинтересован в том, чтобы своими «дружественными» сообщениями внушить нам большее доверие к нему самому.
Во-вторых, он невольно выдает привычный страх французов, как бы мы не сговорились против них с немцами. Думаю, что в конце концов и то, и другое не так уже вредно для нас».71
Третий отдел ГУГБ НКВД получил сообщение от источника из Японии, где говорилось о скрытом контакте Тухачевского с японцами. 20 апреля донесение легло на стол Сталина и следом наркома обороны Ворошилова, с пометкой «Доложено. Решения приняты, проследить. К. В.». В документе было сказано:
«СПЕЦСООБЩЕНИЕ
3-м отделом ГУГБ сфотографирован документ на японском языке, идущий транзитом из Польши в Японию диппочтой и исходящий от японского военного атташе в Польше – Савада Сигеру, в адрес лично начальника Главного управления Генерального штаба Японии Накадзима Тецудзо. Письмо написано почерком помощника военного атташе в Польше Арао.
Текст документа следующий:
«Об установлении связи с видным советским деятелем.