– Марк! – заорала, в хрип, забыв о пустоте. – Марк, вернись! Кем угодно будь, хоть болезнью, хоть иллюзией, хоть отголоском ничто, хоть самим им, сожри меня, уничтожь меня, только вернись! – По стенам бежал хохоток. По ногам бежали мурашки.
Долго рыдала.
Психотерапевт смотрит на меня, не видя аномалий, кроме худобы и фригидности. Я улыбаюсь ему, говорю: «Удачи вам. Многие нуждаются в помощи, я не в их числе». Марка (за его креслом) нет. Вот моя аномалия.
Пистолет. Один патрон. Русская рулетка.
Я смотрю на себя в зеркале. Освобождаю висок от волос. И взвожу курок.
Когда я выстрелю, Марта умрёт. Независимо от пули.
Останется только голос. Вопрос один: хорошая нота или плохая строчка?
Дело о собственном убийстве
(приложение)
Автор: Марта Оболенская
Описание: Брюнетка плачет. Рыжая смеётся. Брюнетка и рыжая – один человек.
1.
Два года спустя её машина содрогалась от хард-рока. Руль вибрировал. Сувенирная собака на приборной панели махала ушами.
Женя подпевала солисту Motorhead, вжимая педаль газа в пол. В пакете под сиденьем осталась трава, несколько глотков бурбона плескались туда-сюда в бутылке. Ветер из расстёгнутого окна трепал рыжие волосы.
Ехала с концерта, где набиралась с байкерами. Ехала, превышая скорость. По мосту, мигаясь с огнями бессонного города (накрашенные глаза и зеркало заднего вида). Забыв о том, кто она такая.
Мобильник затрещал, когда Женя блаженно зажмурилась, миллиметруя от багажника плетущихся впереди "Жигулей ": заставил опомниться и обогнать.
– Ну чего? – спросила коллегу, Дмитрия (для своих Митьку) Костылина. Трио: она, уголовница, и два цивилиста, Костылин и Юркин. – Я за рулём так-то…
– Мершина, ты что, опять? – ойкнула трубка. – Ты так гуляешь, что земля дрожит. «После нас хоть потоп». Вроде бы, взрослая женщина, адвокат…
Женя закатила глаза.
– Я адвокат в отпуске, – беспечно кинула в трубку. – Два слова: что хотел?