В общем и целом, по здравом размышлении получается, что тот протокол ЦК партии левых эсеров от 24 июня 1918 года больше был нужен большевикам, а не эсерам. И по странному стечению обстоятельств появился он на свет именно в тот момент, когда Ленину, Троцкому и Свердлову как воздух нужны были основания для разгрома ненавистных конкурентов.

Кстати, это еще одна загадка того нелепейшего «мятежа». К ней мы еще вернемся.

Так или иначе, ЦК левых эсеров высказало много лишнего, и из этого можно было шить любую рубашку.

Первое лицо государства сказало: надо воспользоваться моментом и эсеров опередить. Надо сделать так, чтобы их рядом с нами больше не было. И исполнители взялись за дело.

Дальнейшие события разворачивались в следующем порядке.

После покушения на Мирбаха его убийцы Блюмкин и Андреев спрятались в чекистском боевом отряде, которым командовал бывший матрос Балтийского флота, член Коллегии ВЧК Дмитрий Попов. При этом Блюмкин, получивший во время покушения травму ноги и нуждавшийся в лечении, был помещен в санчасть этого отряда. Там он находился под другой фамилией.

Тем временем никаких событий больше не происходило. Никто из эсеров ни в отряде Попова, ни в Москве не начинал каких-либо боевых действий.

Так продолжалось, пока в этот отряд не прибыл Председатель ВЧК Феликс Дзержинский. Он начал создавать обстановку паники, тревоги и нервозности, требовал выдачи Блюмкина и Андреева, грозил всем арестами и расстрелами, утверждал, что за голову Мирбаха со стороны левых эсеров будет принесена «искупительная жертва» и т. д.

Попов и его подчиненные какое-то время терпеливо переносили эти угрозы, а затем Дзержинского, Лациса и еще нескольких товарищей разместили под охраной в одном из помещений.

Надо отметить, что с задержанными обходились учтиво и через непродолжительное время вообще отпустили. При этом положительную роль сыграли эсеровские руководители Вячеслав Александрович и Юрий Саблин, просившие солдат никого не трогать.

Не преминем напомнить, что Александрович и Саблин, в равной степени ничего преступного не совершившие, были наказаны, мягко говоря, не одинаково. Саблин был амнистирован, а Александрович по приказу Дзержинского – расстрелян. Но об этом немного позже.

Не могу не задать вопрос, который сам по себе напрашивается: разве бывают мятежи против государственной власти, в которых с руководителями государства обходятся столь мягко?

Конечно же нет! Победивший революционный народ вешает сверженных вождей на первом же суку, ставит их к стенке или сажает в железные клетки и волочит эти клетки по городским улицам, и разъяренная толпа бросает в них камни. И правда заключается в том, что во время событий 6–7 июля не пострадал ни один большевистский вождь!

Тогда это не восстание, а маскарад какой-то.

Находясь в отряде Попова, Дзержинский своими угрозами и агрессивным поведением, скорее всего искусственно разыгранным, возбудил часть отряда. В отряде вдруг оказалось большое количество спирта и некоторые крепко выпившие моряки и солдаты разбрелись по улицам, стали палить из винтовок и револьверов в воздух, терроризировать население и вообще производить сильный шум.

Правда и то, что в результате этого пьяного разгула никто из населения также не пострадал.

Это тоже совсем не похоже на кровавый переворот.

Из классики захвата власти мы еще знаем, что в такие моменты революционеры (мятежники, восставшие) первым делом захватывают наиболее важные стратегические объекты, то есть такие, без которых любая власть не сможет функционировать: телеграф, телефон, почтамт, мосты, вокзалы, электростанции, воинские гарнизоны, основные производства…

Что же было захвачено «восставшими» левыми эсерами 6–7 июля 1918 года? Давайте перечислим эти объекты.

1. В нашей историографии утверждается, что левыми эсерами было захвачено здание ВЧК.