Затем состоялся турнир, посвящённый браку Джона Гонтского и Бланки, дочери и наследницы Генри Гросмонтского, герцога Ланкастерского. Сам виновник торжества с рыцарями своей свиты устраивал поединки на всём протяжении своего пути от Редингского аббатства, где он обвенчался с молодой женой, до столицы. Финал, если так можно выразиться, состоялся в Смитфилде. Недоумение и даже возмущение у присутствовавших вызвали мэр и лондонские олдермены, как заправские бойцы вызывавшие на честный поединок всех желающих помериться с ними силами. Правда, негодование благородных рыцарей сменилось хохотом, когда они узнали в зачинщиках турнира переодетых короля, принца Уэльского, трёх его братьев, а также 19 других знатных дворян, одним из которых был Бартоломью де Бергерш.
И вновь Эдуард Вудстокский продемонстрировал свою знаменитую щедрость по отношению к друзьям и придворным, о чём казначеем скрупулёзно была сделана соответствующая запись в расходной книге: «Также, подаренная по приказу принца герцогу Ланкастерскому, вернувшемуся из Нормандии, пара латных пластин. Также, одолженная сэру Джону Гистелсу по приказу принца для турнира в Смитфилде на 33 году правления Эдуарда III пара латных пластин и стальная бармица, которые он не вернул. Также, на турнире в Смитфилде на свадьбу графа Ричмондского подаренный сэру Бартоломью Бергершу щит. Также, подаренный лорду де Ла Варру и переданный через сэра Джеймса Дадли подбородник»73.
Как ни приятно было Эдуарду Вудстокскому после трудов гулять и веселиться, особенно имея для этого весьма уважительные причины, однако пришла пора возвращаться к делам. Не то, чтобы в его отсутствие английские владения плохо управлялись, но никакой, даже самый лучший слуга не заменит рачительного хозяина.
Оставшуюся часть года принц провёл, объезжая свои земли. В августе он опять нагрянул в Чешир, где вновь возникли проблемы с отправлением правосудия. В частности, внимание Эдуарда привлекло злостное нарушение законов о лесах. В результате проведённого расследования на виновных было наложено два очень крупных штрафа: лесникам из Уиррела и Деламера пришлось заплатить по 1000 и 2000 фунтов соответственно за посягательство на права принца, связанные с лесными владениями.
Пользуясь случаем, Эдуард Вудстокский заглянул в Вейлское королевское аббатство, расположенное в Деламерском лесу недалеко от городка Уайтгейт. Оно было построено по грандиозному плану, одобренному ещё его прадедом королём Эдуардом I в 1277 году. Пять лет назад принц обнаружил, что церковь аббатства до сих пор стоит без крыши, а строительство некоторых монастырских зданий вообще не начиналось. Тогда он пожертвовал аббату 500 марок из средств, полученных от штрафа, наложенного на жителей Чешира. Теперь Эдуарду пришлось раскошелиться ещё на 500 марок. Позднее он выплатил ещё 860 фунтов великому архитектору Уильяму Хелпстону за возведение оставшейся части церкви и за фундаменты.
Надо сказать, что затраты того стоили. План строительства по-прежнему выглядел весьма амбициозно: Хелпстон обязался возвести в восточном конце аббатства комплекс из нескольких часовен по образцу кафедрального собора Толедо в Кастилии, а церковь Вэйла должна была стать крупнейшей цистерцианской церковью в королевстве и второй по величине во всём ордене цистерцианцев. Впрочем, её строительство постоянно сталкивалось с какими-то проблемами. Сначала долго откладывалось начало работ. Затем, когда Хелпстон всё же приступил к её возведению, разразилась катастрофа: 19 октября 1360 года поднялся сильнейший ветер, поваливший колонны нефа, которые рабочие не успели ещё полностью закрепить, так как не был построен верхний свод. В общем, церковь так никогда и не была окончательно достроена, а во время тюдоровской кампании по секуляризации монастырей[81] в 1539 году её полностью разрушили.
В конце августа Эдуард Вудстокский всё ещё занимался делами в графстве Чешир, когда гонец доставил печальное сообщение — скончалась его бабка Изабелла Французская Волчица. Последние двадцать лет она была отстранена от участия в большой политике и в основном жила в своих владениях, главным из которых был замок Райзинг в Норфолке. Занималась вдовствующая королева главным образом богоугодными делами. Личные убеждения и склонности Эдуарда заставляли его держать скорее сторону отца, в своё время жёстко лишившего Изабеллу власти и казнившего её любовника Роджера Мортимера, графа Марчского. Впрочем, обладая характером независимым и самостоятельным, принц отнюдь не избегал общения с бабкой и во время своих регулярных паломничеств в Уолсингем навещал её, благо Райзинг находился оттуда всего в 35 километрах. Кроме того, он неоднократно принимал её в своём маноре Беркемстед — хотя бы в 1354 и 1355 годах.
После кончины Изабеллы, согласно составленному 20 лет назад «Акту о возврате», владения Эдуарда Вудстокского пополнились замком Райзинг, манором Чайлзмор в Уорикшире. Ему также отошли 100 фунтов ежегодного дохода от Ковентри и четвёртая часть таможенных сборов порта Кингс-Линн. Такое пополнение бюджета было для Эдуарда Вудстокского совсем не лишним, поэтому он постарался уладить все формальности как можно быстрее. В права наследства принц вступил уже 28 августа 1358 года, спустя всего неделю после смерти бабки.
В начале сентября принц покинул Честер и отправился в Лондон на похороны Изабеллы, посетив по пути своё новое владение Чайлзмор — благо оно находилось прямо по дороге. Изабелла была погребена 27 ноября в церкви францисканского аббатства в Ньюгейте рядом с Элеонорой Прованской и Маргаритой Французской — жёнами королей Генри III и Эдуарда I.
Между тем каша, которую заварил Эдуард Вудстокский своими подвигами во время удачного
В конце июня 1357 года Эли де Талейран-Перигор и Никколо Капоччи, эта неразлучная парочка кардиналов из папской дипломатической когорты, прибыла в Англию, чтобы продолжить обсуждение условий договора, прерванное в Бордо подписанием промежуточного соглашения о перемирии. У стен Лондона 3 июля их встретили Эдуард Вудстокский и Саймон Ислипский, архиепископ Кентерберийский, которые с почётом сопроводили легатов в апартаменты, отведённые для их проживания. В честь посланников папы Иннокентия VI в Вестминстере был устроен большой праздник.
Переговоры затягивались, поскольку Эдуард III твёрдо отстаивал своё право на французскую корону, а папские послы готовы были обсуждать разве что реституцию земель «всех его предков». При таком несовпадении позиций никто не ожидал быстрых результатов. Тем не менее к маю 1358 года удалось кое-как согласовать пункты генерального договора о мире и условия освобождения короля Жана II. Полного текста соглашения до наших дней не дошло, однако из уцелевшей копии проекта и свидетельств хроник следует, что Эдуард III потребовал полного восстановления английских доменов в Аквитании, Турени, Анжу, Нормандии и Понтье. За короля назначался выкуп в четыре миллиона флоринов, из которых 600 тысяч необходимо было внести в английскую казну до освобождения пленника. Перемирие, согласованное в Бордо, продлевалось до 24 июня 1359 года.
Сумма выкупа была колоссальной, и даже для богатого Французского королевства собрать её представлялось нелёгкой задачей. Тем не менее, после празднования дня святого Георгия в Виндзоре король Жан II официально согласился со всеми условиями договора в присутствии Эдуарда III, принца Уэльского, лорда верховного канцлера Англии Уильяма Эддингтона и главных королевских советников.
Документ был доставлен в Париж временно отпущенными из плена под честное слово, архиепископом Санским, графом де Танкарвилем, Шарлем де Три[82] и маршалом д’Одреемом. Однако созванные дофином Генеральные Штаты отвергли договор, заявив, что его подписание неприемлемо и невозможно. Отказ выполнять условия соглашения не стал неожиданностью. Конечно, Эдуард III назначил непомерно высокую, можно сказать, нереальную сумму выкупа. Но он полагал, что дофину открытый разрыв с Англией был совершенно не нужен и что тот будет тянуть время в ожидании более благоприятного стечения обстоятельств. Францию сотрясали крестьянские волнения, её грабили и жгли никому не подчинявшиеся банды рутьеров, именовавшие себя «вольными отрядами». Ко всем этим бедам добавился побег из заключения Шарля Наваррского, арестованного в 1356 году за участие в заговоре против Жана II. Он тотчас же вернулся к своему любимому занятию — плетению интриг. Наваррец выдвинул, ни много ни мало, собственные претензии на французскую корону. А в ноябре 1358 года Этьен Марсель, прево Парижа, предпринял попытку сдать ему столицу и почти преуспел в своих планах.
Англичане, хотя и выступали в союзе с Шарлем Злым против Франции, также не особо ему доверяли, считая, что своё слово он лучше всего держит, когда находится под крепким замком. В полной мере разделял это убеждение и Эдуард Вудстокский, который поддерживал вполне дружественные отношения с младшими братьями наваррца — Филиппом, графом де Лонгвиль, и Луи д’Эвре, графом де Бомон-ле-Роже. Тем не менее принц с помощью всех доступных дипломатических уловок открещивался от их требований убедить отца, что освобождение Шарля Злого должно быть одним из условий мира с Францией.
Эдуарда III такое ускоренное развитие событий нисколько не обрадовало, хотя он и предполагал нечто подобное: уже в декабре 1358 года Англия начала готовиться к экспедиции во Францию. Но военные приготовления были далеки от завершения, хотя и велись к тому моменту в течение шести месяцев. Только в июне рекрутские мероприятия развернулись в полную силу.
Когда дело касалось войны, принца Уэльского подстёгивать не требовалось. 1 марта 1359 года он отдал приказ 300 лучникам из Чешира прибыть в Сандвич к 1 августа, а чуть позже велел снарядить ещё 50 лучников из Северного Уэльса. В конце июня Эдуард Вудстокский скорректировал свои планы: «И такое же письмо,
Остальные английские магнаты никак не поспевали за принцем, и король в очередной раз отложил сбор войска до 1 сентября. Это вызвало недовольство Эдуарда Вудстокского, поскольку из-за такого промедления он нёс ненужные расходы, причём немалые — нанятым воинам нужно было платить независимо от того, участвовали они в кампании или нет. А экспедиция 1359 года была примечательна тем, что полностью финансировалась из собственных средств короля и крупнейших магнатов. Никакого дополнительного налогообложения в стране не вводилось. Восьми рыцарям и 17 оруженосцам принц авансом заплатил за полгода вперёд, считая их службу с 1 августа — 136 фунтов 16 шиллингов и четыре пенса. Ещё 30 фунтов он выдал собственным оруженосцам. Однако этим его издержки не исчерпывались: