Прыткий продавец только глазами сверкнул. Надвинул на лоб драную шляпу, сжимая пальцы в кулаки.

— Не будете покупать, так и идите себе, — грубо заявил и окинул Учинни холодным взглядом, который полыхнул настоящим мистическим льдом, в котором пряталось что-то опасное.

Верон потянул девушку за рукав.

— Ну, его… другого коня найдем, — шепнул Анне.

— Да, конечно, — кивнула головой девушка, продолжая завороженно смотреть на жеребца, раздраженно трясшего гривой. Цыган крепко держал его под уздцы, и конь только и мог, что всхрапывать, покоряясь сильной руке и воле человека. Но все равно оставалось впечатление, что зверь готов в любой момент вырваться и умчаться прочь.

Анна уже было сделала шаг к новой привязи, как повернулась и коснулась рукой морды черного, как тьма, коня.

И тот ответил, словно пытался показать, что очень хочет уйти от цыгана, что это его единственный шанс.

Верон изумленно посмотрел на животное, которое только что готово было бить копытами и яростно похрапывало, а теперь льнуло к руке Учинни. Беспокойство охватило жениха — необъяснимое волнение.

Не король ли послал страшного и грязного цыгана продавать коня.

— Пойдем, Анна… Анна?

Но та будто не слышала, продолжая гладить жеребца.

— Так сколько он стоит? — спросила девушка, и в ее голосе внезапно прорезались мертвенные ноты, перечить которым было просто невозможно. Да и страшно.

— Двадцать пять золотых, — цыган обнажил рот в черной улыбке. Зубы у него были сгнившими, и рот полнился зловонием. — И он ваш…

«Твой», — повторил ветер, что прошелся по рядам пеплом смерти.

Верон занервничал еще сильнее.

— Не бери этого коня. С ним что-то не так, — попытался сказать он.

— Пять, — бесцветно ответила Анна, проигнорировав просьбы жениха, а жеребец продолжал ластиться под руку, как собачонка. — Больше тебе никто не даст.

— Двадцать, — цыган усмехнулся. — И у меня его купят гораздо дороже, — добавил с тихим рыком.

Верон задрожал, и сердце его застучало быстрее, потому что конь потерся мордой о плечо девушки, словно завораживая ту и не отпуская от себя.

— Кто? — ухмыльнулась в ответ Анна. О. Как бы возрадовался отец, увидев мямлю-дочь в таком состоянии. Наконец-то в ней проявилась настоящая хватка рода Учинни, позволившая выбраться из грязи в князи! — Да никто в округе не даст за этого коня больше семи золотых!