Но нет, понимал, что это будет суррогат, фальшивка.

За все эти годы они виделись несколько раз, и в последний — в Москве летом тридцать седьмого, когда оба приехали на торжественны выпуск Александровского военного училища, посмотреть на сына в новенькой офицерской форме, сияющего, такого счастливого.

Анна тогда была холодна с бывшим супругом, а он…

Нет, лучше не вспоминать!

Может быть, все-таки заказать кувшинчик ракы?.. Энвер обрадуется…

Но зато в глазах слушателей будет разрушен образ знающего и авторитетного лектора, безупречного пропагандиста.

— Где там наша еда? — спросил Олег, поднимая веки, и в этот момент сам Абдуллах-эфенди приволок хлебницу, и официанты начали подтаскивать тарелки.

С ишкембе-чорбасы, с имам-байылды, «обмороком имама» из баклажанов и прочих овощей, с котлетками-кюфте, нежными, прямо-таки тающими во рту, с пийязом, салатом из белой фасоли, непременным кебабом.

А запивать все это изобилие полагается свежайшим айраном.

— Вот и она, э… — сказал Энвер, вооружаясь ложкой. — Э, друг, ты уедешь от нас толстый! Вернешься домой, и никто тебя не узнает. Соседи спросят, родственники спросят — где был? Отвечай правду только!

Олег рассмеялся:

— Отвечу правду, не сомневайся.

Они прикончили закуски-мезе и принялись за суп, когда дверь ресторанчика открылась и внутрь шагнул русский офицер в мундире пехотинца.

— Статский советник Одинцов? — поинтересовался он, подойдя к их столику.

Олег удивленно поднял глаза:

— Да?

Корнет, молодой, с тоненькими усиками и очень черными глазами на скуластом лице… что ему нужно?

— Извольте представиться, корнет Джигалдиев, отдел связи стамбульской комендатуры. Вам телефонограмма из Закаспийской губернии.

Весточка от сына?

Но как Кирилл, простой подпоручик, сумел передать ее?