Не выдержав давления безмолвия, я набрала побольше воздуха в легкие и уже собиралась сама у него все выпытать, как муж внезапно заговорил:
– Наверное, еще ни разу в жизни я так не боялся будущего, как сейчас. Ни когда заключал договор с демонами, ни когда пришел час расплаты. Впервые за долгие годы мне хочется уснуть, снова проснуться и увидеть рассвет. Я начал мечтать. Мечтать о жизни с тобой, о наших детях с голубыми глазами и пшеничного цвета волосами. Но я не могу дать тебе даже этого. До тех пор, пока надо мной висит проклятие, пока прошлое ходит за мной по пятам, я вообще не могу ничего тебе дать, кроме денег. Ни покоя, ни защиты, ни уверенности в завтрашнем дне. Со мной тебя не ждет ничего, кроме постоянных скитаний, криков по ночам, преследований сошедшей с ума Ирэн и кровожадных демонов. Что это за жизнь? Сплошные мучения… – горечь слышалась в каждом его слове. – Настанет час, и тебе все это надоест. Ты возненавидишь меня, и тогда мое имя, мое лицо станет для тебя самым большим кошмаром, от которого ты пожелаешь избавиться.
– Это не так, Марк, – пылко возразила в ответ, приподнявшись на локте. – Я готова прожить с тобой отмеренное мне судьбой время, даже если тетушке не удастся снять проклятие и у нас никогда не будет детей.
– Ты сама не понимаешь, о чем говоришь. Придет день, и твое мнение изменится. Что тогда? Будешь безмолвно страдать или бросаться упреками? Да и кто сказал, что к этому готов я? Некоторым мечтам лучше ими и остаться…
Сердце на миг сжалось от боли. Я чуть не задохнулась от услышанного. Его слова, подобно удару кулака, нанесенному в живот, вышибли из легких воздух. Я изумленно смотрела на Марка и пыталась разобраться, что заставило его нанести мне обиду. Неужели боится увидеть меня старой и некрасивой? Но уже в следующую секунду я отмела эту мысль и отчетливо осознала, чем были продиктованы слова мужа – желанием подготовить меня к неприятному и очень важному разговору, который мог поставить жирную точку в наших отношениях.
Страх незамедлительно прокрался внутрь, и его горький отравляющий сок заструился в жилах.
– Мне нравится, как ты на меня смотришь, нравится быть героем в твоих глазах. Но что, если это совсем не так? Что, если я гораздо хуже, чем ты можешь себе представить? – его голос сорвался. Я думала, он остановится на этом, но затем муж судорожно вздохнул и продолжил: – Я хочу тебе все рассказать, хочу признаться во всем, не оставляя между нами секретов, и… боюсь. Боюсь, что, узнав правду обо мне, ты ужаснешься, возненавидишь меня всем сердцем.
– Этому не бывать, Марк, – уверенно заявила я, постаравшись, чтобы эта фраза прозвучала как можно увереннее.
– Ты ничего не знаешь обо мне, Элейн, – повторил он фразу, которая днем не на шутку встревожила меня. – Скорее всего, я не должен был поднимать эту тему накануне моей возможной смерти. Наверняка следовало подарить тебе незабываемую ночь, позволить себе забыться в твоих объятиях, остаться в твоей памяти светлым человеком. Но я не могу позволить тебе и дальше заблуждаться насчет меня. Рано или поздно правда все равно откроется. Так лучше ты услышишь ее от меня, чем от кого-то другого. Тебе следует знать, Элейн, что в свое время я натворил немало бед, за которые мне нет прощения.
– Каких бед? Что ты натворил, Марк? – от волнения у меня пересохло во рту, отчего язык ворочался с трудом.
– Много всего. По сути, я мало чем отличаюсь от Ирэн, – последние слова ему дались нелегко, однако муж был намерен довести начатый разговор до конца.
– Ты тоже убивал? – мой голос прозвучал тише ручья, журчащего за стенами шатра.
Глава 11.4
Повсеместно разлилась такая неестественная тишина, что собственное учащенное сердцебиение стало бить по ушам. Казалось, сама природа затаила дыхание в ожидании правды, не позволяя шелохнуться даже травинке.
– Мне очень хотелось бы сказать «нет», но тогда я солгу тебе.
– Зачем? – растерянно прошептала я и продолжила с нажимом, когда не услышала от Марка больше ни звука: – Ради чего? Хотел, подобно Ирэн, избавиться от кошмаров? Почувствовать власть над смертными?
– Я не раз задавался этим вопросом, но у меня до сих пор нет внятного ответа. После освобождения из заточения я возложил на себя роль судьи и палача, считал, что делаю мир лучше, избавляя его от подонков вроде начальника тюрьмы, издевавшегося надо мной столько времени, насильников женщин и детей… Вот только не сразу заметил, в какое чудовище начал превращаться сам.
– Ты убил его из мести, – сорвалась с языка мысль.
– Далеко не так, – твердо возразил Марк. – К тому моменту, как я разделался с ним, моя ненависть сошла на нет.
– Тогда как вы снова встретились? Он нашел тебя? Ты вынужден был защищаться, – в голове усердно не желал складываться пазл.