– Достаточно, чтобы понять, что некогда вы были любовниками и теперь она всячески желает тебя вернуть. Хотя в твои планы это явно не входит.
– Ирэн – очень коварная и неугомонная особа. Но есть более опасные и беспощадные существа, чем влюбленная и оскорбленная женщина. Несмотря на свою ненависть, она пообещала мне, что не тронет тебя. И Ирэн не нарушит слово. По крайней мере, пока верит в вероятность возобновления наших отношений. Хотя я не исключаю, что именно Ирэн приложила руку к подобному развитию ситуации.
– О чем ты? – спросила я дрожащим голосом, заламывая пальцы.
– Как уже говорил, Элейн, я не собирался тебя бросать, – неподдельная грусть отразилась не только в голосе Марка, но и в потемневших глазах. – Мне просто не оставили другого выбора. Как бы жестоко это ни звучало, я обязан сказать: у нас нет будущего. До тех пор, пока на мне лежит проклятие, мы не можем быть вместе. Правда с тобой я начал забывать о его существовании.
– Постой! – грубо перебила его. – Я пытаюсь уловить логику в твоих словах, но у меня не получается. Где связь между проклятием, твоим нежеланием уходить и инсценировкой гибели? До сорокалетия у тебя еще полно времени. Вместе мы непременно что-нибудь придумали бы. Да и, останься ты, даже если бы нам не удалось снять проклятие, я как-нибудь справилась бы с твоим сумасшествием.
– Дело не в сумасшествии, Элейн, – нервно провел Марк рукой по волосам. -. Оно не более чем выдумка, прикрытие для моих извечных исчезновений.
– Что ты хочешь этим сказать? – еле слышно спросила я, хотя имевшиеся сведения, подобно разноцветным стеклышкам, начали складываться в полноценную мозаику. Вот только я не желала верить даже собственному внутреннему голосу.
Марк выдержал длинную паузу, заставляя меня напряженно ожидать продолжения, которого боялась не услышать. Но в какой-то момент он все же собрался с духом, глубоко вздохнул и выпалил:
– Я бессмертен, Элейн.
После его признания, подобного взрыву файербола, в каюте вновь повисло тягостное молчание. Супруг неотрывно смотрел на меня, а я не знала, как реагировать: то ли плакать, то ли смеяться. Я, конечно, предполагала услышать нечто удивительное с тех пор, как увидела семейный портрет в спальне, смежной с хозяйскими покоями, но слова о бессмертии выбили у меня почву из-под ног. Уму непостижимо!
Не выдержав напряжения, Марк подошел к графину с водой, налил полный стакан и осушил его в несколько больших глотков. Было очевидно, что признание далось ему нелегко.
– Сколько тебе лет? – осмелилась спросить, понимая, что время на исходе.
– Тридцать три, – спокойным тоном отозвался он, вернув себе было самообладание.
Подобный ответ меня не устраивал. Неужели Марк думал, что на этом вопросы закончатся? Да они только начинались!
– И давно тебе тридцать три?
– Считай, вечность.
– Поточнее можно? – фыркнула я недовольная тем, что из мужа чуть ли не клещами приходится выуживать информацию.
– Почти триста лет.
– Ого! – восхищенно воскликнула я. – Хорошо сохранился. Даже песок не сыпется.
– А должен? – усмехнулся Марк сквозь силу.