– Сундуки сейчас принесут лакеи, вексели у вас в руках. Появятся вопросы, обращайтесь, – он торопливо убрал вещи в портфель и в который раз впился в мое лицо пронзительным взглядом.

– Это вряд ли.

– Тогда прощайте, нира Элейн. Рад был познакомиться. И… спасибо, что уделили мне столько внимания.

Еще пару мгновений поверенный Марка не сводил с меня глаз, а затем, встрепенувшись, развернулся и покинул особняк, буквально выбежал из него, словно куда-то сильно опаздывал.

Без понятия, сколько времени прошло, прежде чем я поднялась и вернулась в свои покои, где меня по-прежнему дожидалась Кэролайн.

– Ты как? – спросила она, едва я устало опустилась на край софы.

– Нормально, – отозвалась с тяжелым вздохом.

А что еще я могла ответить? Что сердце разрывается на части от боли и хочется выть от горя? Или рассказать о том, что вещи на днях придется собирать?

– Кэролайн, у меня к тебе есть дело. Подержи, пожалуйста, в своем сейфе пару дней сундуки с золотниками. Завтра похороны, в доме будет полно народа. Сама понимаешь, может всякое произойти.

– Много? – с нескрываемым интересом спросила подруга, пересев с кресла ко мне на софу.

– Не очень. Пять-шесть, не больше, – остальные я решила припрятать в спальне.

– И откуда они у тебя?

– Подарок мужа на свадьбу, – солгала без зазрения совести.

Вдаваться сейчас в подробности я не хотела. Стоит заикнуться, что у поместья теперь новый владелец, Кэролайн разойдется не на шутку, поднимет на уши весь дом. А я мечтала о покое, которого могла лишиться из-за одной ненароком оброненной фразы.

– Конечно! Ты же знаешь, что всегда и во всем можешь на меня положиться, – ободряюще улыбнулась она и сжала мою руку.

– Тогда вызову стражников, пусть сопроводят тебя до дома. Не хочу, чтобы и с тобой случилось что-нибудь плохое.

Я пересела за секретер и достала лист бумаги, намереваясь написать письмо начальнику городской охраны с просьбой о предоставлении конвоя.

***

Хоть время было далеко за полночь и завтра предстоял ужасно тяжелый день, я не ложилась. Да и зачем? Все равно не уснула бы. Кутаясь в плед, ходила из угла в угол по спальне. Следовало о многом подумать, но ни одна мысль не задерживалась надолго в голове. Наверное, только сейчас, оставшись в одиночестве, я окончательно осознала, что произошло, почувствовала непередаваемый холод одиночества. Казалось, уже ничто и никогда не согреет меня, никто и никогда не соберет мое разлетевшееся на осколки сердце.

Поежившись, неосознанно сунула правую руку в карман и нащупала родовой перстень Уэстов. Я уже и забыла, что положила его туда.