Сколько тех, с кем я успела познакомиться и свести дружбу, сегодня не вернутся в свои дома? Для скольких эта битва уже окончилась? Я сжала кулаки, заставляя себя собраться. И вдруг в крови вспыхнула ярость. Обжигающая, полная черной ненависти к тем, кто развязал эту бойню и в один момент уничтожил чужие мечты и надежды.

– Будьте прокляты! – закричала я, тряхнув кулаками над головой. – Будьте прокляты, убийцы!

– Ашити! – донесся до меня надрывный крик моего мужа. Он был столь громок и отчетлив, будто Танияр находился совсем рядом.

Сорвавшись, я помчалась к месту схватки моего каана и его врага. Я не сразу осознала это, даже не уверена, что в этом была хоть толика моего желания или усилий. Быть может, чувства, обуревавшие меня, все-таки достигли Танияра и всколыхнули его тревогу, что и стало причиной нашего сближения. В ту минуту я не думала об этом.

– Ашити?! – снова выкрикнул супруг, когда я оказалась поблизости.

– Чувствуешь свою смерть, Танияр? Прощаешься со своей пришлой?

Елган, покрытый грязью и кровью, ухмылялся разбитыми губами.

– Со мной всё хорошо, – ответила я мужу. Однако ярость и ненависть всё еще кипели во мне, и я выкрикнула, слабо отдавая себе отчет в словах: – Отомсти ему! Пусть сдохнет! Пусть сдохнет, как бешеный пес! За Сердата, за всех тех, кто умер сегодня по его вине! Отомсти!

– И я покараю, – ответил Танияр.

Елган хрипло рассмеялся, и мой каан снова кинулся на него. Новая схватка была короткой. Танияр свалил врага на землю, после наступил ногой на руку, сжимавшую ленген, и занес свой.

– Я не желал войны, я хотел жить в мире, – сказал мой супруг. – Духи знают.

А затем резко опустил руку с клинком, и он вошел в горло Елгана. Я смотрела расширившимся глазами на то, как кровь толчками вытекает из раны поверженного врага. Грудь моя часто вздымалась от прерывистого дыхания, и даже я сама не смогла бы сказать, что чувствую в этот момент: ужас или ликование. Но могла сказать точно, что впервые испытала жажду крови, и она в этот момент была удовлетворена.

– Уходи, – велел мне Танияр.

– Хорошо, – ответила я и вновь оказалась на стене.

Издалека я видела, как наш каан еще раз взмахнул ленгеном, а после поднял отрубленную голову. Передернув плечами, я посмотрела на круг пагчи. Новый противник Налыка наступал. Он оказался сильнее и более умелым, чем Сердат. Приглядевшись, я подумала, что это мой знакомец Балчут, когда-то спасший меня от илгизитов, но уверенности не было.

– Эчиль!

От неожиданности я вздрогнула и обернулась. Менее всего я ожидала, что услышу имя нашей свояченицы. Но ее и не было поблизости. Эчиль оставалась на старом подворье с детьми. Однако был ее брат. Каману так и не удалось сильно продвинуться. Защитников Иртэгена на улице становилось всё больше, а захватчиков, прорвавшихся в ворота всё меньше. Иртэгенцы, забыв недавние страхи, с отчаянной отвагой бросались в драку. Оружием им служило всё: от топора до скалки, прихваченной с кухни. Люди давили обученных воинов уже не оружием, а собственной массой.

Каман сумел прорваться. Он отмахнулся от кого-то из иртэгенцев, полоснув того ленгеном. Мужчина с криком схватился за лицо, а каанчи, уже лишившийся саула, бросился по улице, продолжая выкрикивать:

– Эчиль! Сестра, не бойся! Эчиль, выходи, я спасу тебя!

– Спасет? – изумилась я.