Хасиль фыркнула, но вышла, едва я поглядела на нее. Танчын закрыл дверь, отделив нас от всех остальных. Даже Сурхэм не удалось пролезть, как она ни старалась. Ягир застыл у двери каменной глыбой и на восклицания из коридора внимания не обращал. Я приблизилась к Илану, присела напротив и кивнула:

– Я слушаю тебя. Но лучше бы тебе сначала перевязали раны.

– Хочу успеть, – ответил он и вновь покривился, сжав рану на боку. – Ты должна… знать. Этот убийца… – Юглус шагнул ближе, но на него никто не обратил внимания. – Всё расскажу. Слушай.

Говорить ему было тяжело, потому я не перебивала, да и не стала бы этого делать, потому что слушала рассказ, всё более приходя в состояние крайнего изумления. И вызывал его мужчина, сидевший сейчас передо мной. Он был залит кровью, чужой и своей собственной, но мало беспокоился о ранах, потому что спешил открыть мне то, что до той минуты было скрыто от моего взора.

Вскоре и ягиры присели рядом с нами, и вовсе не из чувства долга или желания защитить от неуместных жестов со стороны Илана. Они слушали его столь же внимательно, что и я. Кэмсул даже подставил ему плечо, а Танчын, выйдя ненадолго, вернулся с водой и бинтами, чтобы оказать первую помощь и поддержать бывшего советника, которому хотелось выговориться прежде, чем силы окончательно покинут его.

В какой-то момент я распрямилась и отошла к окну, оттуда продолжая слушать и осмысливать слова человека, в котором менее всего была склонна видеть друга. Однако…

– Невероятно, – произнесла я, когда Илан замолчал. – Невероятно и неожиданно. – После вернулась к нему, присела и сжала окровавленную ладонь: – Не сдавайся, выживи.

– Если ты хочешь… – слабо улыбнулся бывший советник.

– Требую, – ответила я и вновь распрямилась. Я уже направилась к двери, но остановилась и обернулась. – Ты сказал хорошие слова на стене, они мне понравились.

– Это ты сказала хорошие слова, а я просто хотел помочь, когда услышал, что другие сомневаются, – сказал Илан и прикрыл глаза, держался он уже из последних сил.

– Спасибо, – кивнула я и вышла из кабинета. – Хасиль!

Впрочем, ягиры не оставили раненого в моем кабинете, они вынесли его и вернули в мою бывшую спальню, где изначально разместили раненого, здесь им и занялись лекари. Меня рядом уже не было, я вернулась в свое укрытие за домом под навесом. И когда ягиры подошли, я развернулась к ним и спросила:

– Что скажете?

– Думаешь, он соврал? – спросил в ответ Юглус.

– Нет, уверена, что сказал правду, – отмахнулась я. – Я спрашиваю об ином. Что будем делать?

– Что? – живо откликнулся Кэмсул, и мне снова захотелось его стукнуть.

– Не хочу ждать, надо действовать, – с ноткой раздражения ответила я.

– Ты не можешь покинуть подворье, – откликнулся Юглус. – А мы не можем оставить тебя без охраны.

Я обожгла его сердитым взглядом. Теперь мне вовсе не сиделось на месте, но бегать по Иртэгену мне не позволят, даже если буду топать ногами и кричать, что я каанша. Именно поэтому они не выпустят меня. Потому что ворота открыты, потому что идет бой с обеих сторон от поселения, и, кто знает, может, случится новое покушение, которое можно списать на вражеское нападение. Вскинув руки, я вскрикнула и сдалась. Придется ждать. Опять ждать!

Усевшись на скамейку, я постучала носком туфельки по земле и насупилась. Теперь бездействие и вовсе было невыносимо. В госпитале моя помощь без надобности, с поля боя меня прогнал Танияр, за ворота не выпускают ягиры и здравый рассудок. А между тем душа требовала хоть какого-нибудь действия. Хоть чего-нибудь!