Лицо Полицейского исказилось мукой.

— Может быть, двадцать пять, — сказал он, — может, тридцать тысяч рублей.

— Тридцать тысяч. Вы их получите. Я уже дал вам десять тысяч, вот еще десять. Остальные десять получите в тот день, когда моя жена выйдет из тюрьмы.

Полицейский взял банкноты и с видом оскорбленного достоинства, будто ему было унизительно возиться с деньгами, спрятал их во внутренний карман.

— Когда будут новости? — спросил Марш.

— Думаю, послезавтра. Если хотите, заходите ко мне домой, это совершенно безопасно.

— Хорошо, встретимся там. А теперь, если вы никуда не торопитесь, я пойду посмотрю, не найдется ли чая. Тут чертовски холодно.

Когда Марш ушел на кухню, коротышка Полицейский отважился заговорить.

— Ох, что за времена, что за времена, — вздохнул он. — Кто бы подумал, что такое возможно? Вы живете в Петрограде, Михаил Иваныч?

— Да.

— Служите где-то, быть может?

— Да.

Наступило молчание.

— Должно быть, интересная у вас была работа, — заметил я, — в прежние времена.

— Что вы имеете в виду?

— Вы же были связаны с полицией, разве нет?

Я сразу же понял, что совершил ошибку. Коротышка побагровел.

— Прошу прощения, — поспешил я добавить, — думал, что вы служили в охранке.

Похоже, я сделал только хуже. Полицейский сел очень прямо, лицо его горело, он стал похож на индюка.

— Нет-с, — сказал он, как ему казалось, ледяным тоном, — вас ввели в огромное заблуждение. Я никогда не был связан ни с полицией, ни с охранкой. При царе, сударь мой, я вращался в придворных кругах. Я имел доступ к самому покойнику, его императорскому величеству, и был вхож во дворец.