Степановна, лучась удовольствием и гордостью от того, что у нее в доме целых два англичанина, и одновременно беспокоясь из-за того же, принесла чай, и я рассказал Маршу о своем задании в России. Хотя он не имел связей с разведкой, он знал людей, которые их имели, и назвал мне имена нескольких человек, к кому можно было снова обратиться за помощью. Некоторые из них занимали высокие должности в военном министерстве и адмиралтействе.

Однако перед Маршем стояла более насущная задача, чем разведка. Большевики подозревали его и других англичан в том, что они помогали тайно бежать из страны гражданам союзных государств, которым отказали в выдаче паспортов. Было арестовано множество иностранцев, а Маршу удалось ускользнуть. Но его жену взяли вместо него в качестве заложницы, и эта беда не давала ему покоя.

Миссис Марш заключили в печально известную тюрьму в доме номер 2 по Гороховой улице, где располагалась ЧК, и Марш ждал сведений от связанного с чекистами человека о том, нельзя ли организовать ей побег.

— Этот человек, — рассказал Марш, — до революции служил, как я полагаю, в охранке (личной тайной полиции царя), а сейчас на какой-то конторской должности в советском учреждении. Большевики снова берут агентов царской полиции на работу в ЧК, так что у него там крепкие связи и он в курсе почти всего происходящего. Он лжец, и его словам трудно верить, но, — Марш смолк и потер большой и указательный пальцы, намекая, что сделка скреплена деньгами, — если дать этому типу больше, чем большевики, то он может кое-что провернуть. Понимаете?

Марш ввел меня в курс дела вплоть до последних петроградских событий. Кроме того, он сказал, что сможет найти мне ночлег на несколько дней, пока я где-нибудь не обоснуюсь. У него в городе были широкие знакомства, и многие из его друзей жили тихо, не высовываясь, зарабатывая себе на жизнь в советских учреждениях.

— Лучше нам уходить сейчас, — сказал он, когда мы допили чай. — Я пойду вперед, потому что не надо нам расхаживать вместе. Следуйте за мной минут через пять, и вы найдете меня у свалки возле Казанского собора.

— У свалки возле Казанского? Так вы тоже знаете эту свалку? — спросил я, вспоминая, как собирался прятаться в том самом месте.

— Еще бы! — воскликнул он. — После побега провел там первую ночь. А теперь я пошел. Когда увидите, что я ухожу прочь от свалки, идите за мной, но держитесь как можно дальше. Увидимся.

— Кстати, — сказал я, когда он выходил, — эта свалка — не является ли она приютом для… для бездомных и нищих англичан или кого другого, не знаете?

— Нет, не знаю, — засмеялся он. — А что?

— Да ничего. Просто подумал.

Я проводил Марша и услышал, как его шаги отдаются эхом на каменной лестнице.

— Сегодня вечером я не вернусь, Степановна, — сказал я, готовясь следовать за ним. — Не могу выразить, насколько я вам благодарен…

— Ах, Иван Павлович! — воскликнула добрая женщина. — Можете приходить в любое время, когда захотите. А если что случится, — добавила она, понизив голос, — мы скажем, что вы наш родственник. Кому какое дело.

— Хорошо, — сказал я, — но не сегодня. До свидания, до свидания.

Пока Степановна и Варя провожали меня, я увидел у кухонной двери Дмитрия, который бесстрастно мусолил корку черного хлеба.

У свалки возле Казанского собора я высмотрел огромную фигуру Марша, сидевшего на камне. Увидев меня через дорогу, он встал и двинулся вперед, ссутулившись и подняв воротник, ныряя в переулки и избегая больших улиц. Я шел за ним поодаль. В конце концов мы вышли на Сенной рынок, пересекли его и погрузились в лабиринт улиц южной части города. Марш скрылся в арке, и, следуя по его стопам, я очутился в темном, грязном, вонючем дворе с черными ходами с обеих сторон. Марш стоял у лестницы слева.

— Квартира номер 5 на третьем этаже, — сказал он. — Можно подняться вместе.

Узкая лестница была завалена мусором. Марш трижды громко стукнул кулаком в дверь с номером 5, и ее открыла женщина в простом черном платье, которая приветствовала Марша возгласами радости и облегчения.

— Ага, Мария, — шумно воскликнул он, — а вот и я, как видишь, пока не зацапали. И не зацапают, если только у меня на плечах голова, а не тыква!