Руки у нее все еще подрагивали.

— Спасибо, — сказал я, — но не хотел бы вас объедать.

— У нас сегодня на ужин суп, — ответила она. — Вам тоже хватит.

Степановна на минуту вышла из кухни, и няня, которую звали Варя, наклонилась ко мне и тихо сказала:

— Сегодня Степановна напугана. Утром ее чуть не арестовали на рынке, когда пришли красные и похватали людей за то, что те покупали и продавали еду.

По поведению и разговору Вари я понял, что это выдержанная и умная девушка, и решил сначала поговорить с ней насчет того, чтобы остаться на ночь, не желая пугать Степановну своей просьбой.

— Сегодня я пошел к себе домой, — сказал я, — но дверь была заперта. Видимо, экономка куда-то уехала. Это очень далеко, вот я и подумал, нельзя ли мне переночевать у вас? Я прилягу и на диване, да хоть на полу. Я ужасно устал, и нога ноет от старой раны. Иван Сергеевич сказал, что я могу приходить сюда в любое время.

— Я спрошу у Степановны, — сказала Варя. — Вряд ли она будет против.

Варя вышла из комнаты, вернулась и сказала, что Степановна согласна — на одну ночь.

Суп скоро был готов. Это были щи, и очень вкусные. Я съел две полные тарелки, хотя и испытал укол совести, когда соглашался на добавку. Но уж очень проголодался. Во время ужина в кухонную дверь вошел человек в солдатской форме и сел на ящик у стены. Он ничего не говорил, но у него было добродушное, круглое, пухлое лицо с румяными щеками и огоньками в глазах. Выкидным ножом он отпиливал квадратные ломти от буханки черного хлеба, один из которых вручил мне.

— Это мой племянник Дмитрий, — сказала Степановна. — Он пошел добровольцем в Красную армию, чтобы получать солдатский паек, так что теперь нам полегче.

Дмитрий улыбнулся, когда о нем заговорили, но промолчал. После двух тарелок щей у меня стали слипаться глаза. Поэтому я спросил, где мне можно прикорнуть, и меня провели в кабинет, где я упал на диванчик и заснул мертвым сном.

После пробуждения меня охватило такое странное ощущение непривычной обстановки, что я ничего не понимал и пришел в себя, только когда вошла Варя со стаканом чая — настоящего чая из солдатского пайка Дмитрия.

Потом я вспоминал предыдущий день, свой рискованный переход через границу, поиски Марша и Мельникова, подпольное кафе и свою встречу с теперешними скромными друзьями. С обескураживающей прямотой меня также огорошила мысль, что у меня нет никаких перспектив на следующую ночь. Но я убедил себя, что до ночи еще многое может случиться, и постарался больше об этом не думать.

Степановна вполне оправилась от испуга, и, когда я вошел в кухню, чтобы умыться и выпить еще стакан чаю, она добродушно приветствовала меня. Дмитрий сидел на своем ящике в невозмутимом молчании и жевал хлебную корку.

— Давно вы уже в Красной армии? — спросил я его, чтобы поговорить.

— Три недели, — ответил он.

— И как вам там?

Дмитрий выпятил губы и пренебрежительно пожал плечами.

— Много приходится служить? — упорствовал я.