Что делать? «Мы должны положить конец такому положению, когда только четверо из пяти наших лучших школьников оканчивают школу и только двое из пяти идут в колледж. Мы не можем позволить себе платить преподавателям в колледжах и школах, развивающим умы наших детей, меньше, чем мы платим слесарям и водопроводчикам, обслуживающим паши дома… Если согласиться с нашим бывшим министром обороны в том, что в теоретических исследованиях «нельзя заранее знать, куда идешь», тогда наши ученые будут заниматься только прикладными вопросами. Если вы презираете интеллигенцию, мешаете ученым и вознаграждаете только спортивные достижения, тогда будущее действительно мрачно».
В 1958 году конгресс США принял «Закон об образовании в целях обороны», впервые в истории страны вводивший ограниченные стипендии студентам. Условие получения ее – дача подписки стипендиатом в том, что он не разделяет целей «подрывных» организаций. Попытка поставить финансовую помощь студентам в зависимость от их лояльности правительству вызвала негодование в академических кругах. Кеннеди присоединился к ним по чисто практическим соображениям. «Совершенно очевидно, – говорил он в сенате 30 января 1959 года, – что большинство лиц, исключенных этим условием из числа получающих стипендии, можно назвать неконформистами и еретиками, однако когда мы стремимся вовлечь в науку самых одаренных, самые любознательные умы наши, мы не должны исключать неконформистов и еретиков. Лица, желающие дать подписку, не обязательно самим фактом согласия с ней доказывают, что они более лояльны или более талантливы, чем те, кто отказывается дать ее». Конгресс отменил подписку.
Кеннеди нарисовал безотрадные Соединенные Штаты перед лицом Советского Союза. Это послужило отправным пунктом, чтобы начертать программу на будущее. Нужна ли всеобщая термоядерная война? «Ни одно разумное общество не намерено совершать национальное самоубийство. Однако только эту судьбу уготовила нам гонка вооружений… Ресурсы США и СССР позволяют уничтожить всю жизнь на земле семь раз», – говорил он в выступлении 11 декабря 1959 года.
Успехи СССР в военно-технической области начисто ликвидировали прежнюю неуязвимость США от ответного удара, США – не всемогущи. «Отсутствие мощи, – заключил Кеннеди, – не в большей степени диктует отсутствие политики, чем наличие мощи. Напротив, первобытный человек поборол более сильных животных, окружавших его, своей мудростью – стратегией и политикой преодолел отсутствие силы. Мы можем поступить таким же образом». Следовательно, необходимо применять гибкие политические методы. Сенатор в отношении их был похвально откровенен.
Нужно пестовать науку и образование. В этом отношении он шел в едином строю с такими людьми, как Э. Теллер. «Отец» американской ядерной бомбы в то время заявил: «В Советском Союзе наука почти религия, самых способных людей выделяют и к ним относятся как к привилегированным, в то время как их недооплачиваемые американские коллеги не имеют должного статуса в обществе и не могут ничего предложить своим блестящим протеже».
Что до внешней политики, то, настаивал Кеннеди, нужно «вбивать новые клинья в каждую трещину в железном занавесе. Нет необходимости сплачивать красный блок разговорами о массированном возмездии – теперь мы должны искать пути разъединения его», а тем временем решительным образом наращивать военную мощь. В беседе с редактором «Харперс мэгэзин» Д. Фишером 9 декабря 1959 года, который поинтересовался, как именно следует сделать это, Кеннеди сказал: «Нужно решить, что важно для безопасности нашей страны, а затем уже думать, откуда получить средства. Эти решения потребуют от нас жертв. Не стройте иллюзий на этот счет. При обеспечении безопасности нельзя торговаться». Он перечислил первоочередные потребности: «неуязвимые силы возмездия плюс достаточные обычные вооруженные силы».
Резко подчеркивая тезисы взмахами руки, Кеннеди отчеканил: «Во-первых, в области финансов мы можем сделать значительно больше, чем предполагается. Я помню, как в конце 40-х годов Луи Джонсон (министр обороны) утверждал, что страна может выдержать военный бюджет максимально в 15 миллиардов долларов, а теперь у нас бюджет 41—42 миллиарда долларов. Совершенно очевидно, что мы можем позволить себе это. Вы не посмеете утверждать, что капиталистическая система не может позволить себе этого… Если у нас будут достаточные темпы роста, мы получим дополнительные доходы от налогов нормальным путем – без их повышения. Мы должны, применив более эффективную фискальную политику, попытаться избежать спада, который некоторые экономисты предсказывают на 1961 год (припомните, что спад 1958 года обошелся нам в 12 миллиардов долларов, не поступивших в виде налогов)».
Твердо глядя собеседнику в глаза, зная, что его слова немедленно станут достоянием страны, Кеннеди заявил: «То, что следует сделать в 60-е годы, должно быть сделано. Ни одна из двух американских партий не должна уверять американский народ, что для достижения успеха в 60-е годы нужно сделать жизнь легче и мягче… Я убежден, что, если Советский Союз способен делать то, что он делает при их системе, с нашей системой мы можем сделать больше».
2 января 1960 года Джон Ф. Кеннеди объявил, что предлагает себя демократической партии кандидатом на пост президента. Это было очень серьезно. Настало время выполнить заветы отца, прямые и недвусмысленные. Именно он настаивал на занятии высших постов в стране. «Наш отец, – вспоминал Р. Кеннеди, – постоянно говорил, что он не мог бы добиться всего того, что сделал, а мы не могли бы жить так, как жили, если бы находились в другой стране. Он говорил, что мы задолжали правительству и поэтому должны на него работать. Иными словами – отработать те блага, которыми капитализм осыпал семью. Прямолинейная и жутковатая философия…
14 января 1960 года Дж. Кеннеди выступил с речью, пронизанной именно этой философией, в национальном клубе печати. «В грядущие годы нам нужно действительно боевое настроение в Белом доме… – с металлом в голосе говорил он. – В ближайшее десятилетие президент должен погрузиться в гущу борьбы, он должен страстно заботиться о судьбе руководимого им народа, он должен руководить им, не боясь вызвать временного неудовольствия… Он должен быть готов полностью использовать прерогативы своей должности, предусмотренные и непредусмотренные законами… Президент, и только он один, должен принимать важнейшие решения по внешней политике».
Разбитные журналисты притихли. Высказался сильный человек.
Решение Кеннеди не удивило сведущих людей. Он и его сторонники уже около двух лет почти в открытую вели подготовительную работу. Когда доброжелатели указали, что, начав слишком рано, можно утратить инерцию к моменту выборов, Джозеф Кеннеди ответил: «Мы можем добиться успеха, только погрузившись в дела очень и очень рано. В нашем положении мы готовы идти на этот риск, и он меньше всего нас беспокоит. Когда начинаешь, не имея ничего за душой, нужно нестись всю дорогу, как черт». Хотя старик говорил о выборах как о «нашем» деле, он старался не попадаться на глаза. На авансцене выступал только Джон Кеннеди.
Осмотрительность Джозефа была обоснованной, слишком тесная связь между отцом и сыном могла только навредить. Г. Трумэн, а он был не одинок, высказался недвусмысленно: «Мне нравится Джон. Он хороший парень. Но я не люблю и никогда не любил его папочку». Джозеф во многом преуспел. Т. Уайт в книге «Как сделали президента в 1960 году» напомнил, что Джозеф Кеннеди склонил к поддержке сына на конвенте демократической партии делегатов Нью-Йорка, Чикаго и штата Нью-Джерси. С хорошо знавшими его финансистами не считал нужным маскироваться. Когда он явился к председателю организации демократической партии в Олбани Д. О’Коннелу переговорить о мобилизации ньюйоркцев, О’Коннел задумчиво произнес: «А не молод ли он?» «Да, ему сорок два, – отпарировал отец, – мне семьдесят два, и я хочу насладиться всем, будучи рядом».
Чтобы выйти на национальную арену, официальным претендентам на президентскую должность от демократической партии предстояло преодолеть политический звуковой барьер – добиться одобрения своей кандидатуры на конвенте партии. Задача не из простых. Вероятные соперники – сенаторы JI. Джонсон, Г. Хэмфри и С. Саймингтоп – люди известные, имеющие поддержку определенных групп. Они могли, и так почти случилось, организовать традиционную коалицию – движение типа «Остановить Кеннеди!». Коалиции такого рода нередки в американской предвыборной борьбе, их участники в высшей степени бескорыстны. Они блокируют дорогу самому сильному кандидату, а сами в конечном счете остаются с носом: конвент мирится с «серенькой лошадкой» – непосредственным человеком, устраивающим всех.
Кеннеди понимал, что впереди серьезные трудности, мысли об этом не оставляли его ни на минуту, ни наяву и ни во сне. Еще в декабре 1958 года он полушутливо-полусерьезно говорил на банкете, устроенном журналистами. «Позавчера мне приснился сон о 1960 годе, и вчера я рассказал о нем в раздевалке Стюарту Саймингтону и Линдону Джонсону. Я поведал, как господь бог явился в мою спальню, помазал мне голову и сказал: «Джон Кеннеди, настоящим назначаю тебя президентом Соединенных Штатов». Стюарт Саймингтон заметил: «Странно, Джон, у меня был такой же сон прошлой ночыо, во время которого бог помазал меня и объявил президентом США и космоса». А Линдон Джонсон заключил: «Очень интересно, господа, потому что и мне снилось то же самое прошлой ночью, но я не помню, чтобы я назначил кого-либо из вас».
28 октября 1959 года в Хайниспорте состоялось ключевое совещание. В доме Роберта, недавно построенном рядом с домами отца и Джона, собрались 16 человек – разумеется, глава клана Кеннеди Джозеф с сыновьями Джоном и Робертом, зять С. Смит, неизменный Т. Соренсен. Были здесь и старые друзья Джона – 35-летний К. О’Доннел и 42-летний Л. О’Брайн (последнего друзья прозвали специалистом по проблеме «Как избрать Кеннеди куда угодно»), эксперт по делам печати 34-летний П. Сэлинджер, председатель Организации демократической партии штата Коннектикут Д. Бейли и некоторые другие.
Джозеф открыл совещание категорическим заявлением: все финансовые ресурсы семьи бросаются на предвыборную кампанию. «Не надо все, – закричал в притворном ужасе Роберт, – не забудь нас с Тедди!».
Собравшиеся исходили из того, что Кеннеди победит. Оставалось определить, как именно. Сам Кеннеди, опершись спиной о камин, произнес трехчасовую речь. «Все трудности, – записывал П. Сэлинджер, – сводились к следующему: страна никогда не выбирала католика президентом, страна никогда не избирала 43-летнего президента, и только один сенатор в текущем столетии попал в президенты». Поразительно! Нет лучшей возможности оценить специфику американской политики, как призадуматься над этим. Ни программа, ни стратегия не имеют значения – время тратится на обсуждение тактических вопросов, которые поднимаются участниками совещания до уровня решающих. Впрочем, им лучше знать, как проводить в президенты человека в Америке. Руководителем кампании стал Роберт Кеннеди.
Сошлись на том, что первоочередная задача – победить на предварительных выборах, итоги которых в избранных штатах (таких наметили семь) убедят страну, что Белый дом никак не может обойтись без Джона. Главное, победить на этих выборах соперников-демократов, в первую очередь подвижного и эмоционального Г. Хэмфри. О расходах не думали, хотя кампания в каждом штате, по минимальной оценке, обойдется в 200 тысяч долларов. Порешив с делами, проследовали в дом Джозефа Кеннеди, где закусили индейкой в честь грядущей победы.
Итак, основное внимание – организационной работе по принципам, проверенным сначала в 11-м избирательном округе штата Массачусетс, затем во всем штате, а теперь примененным к стране в целом. Штаб-квартиру, возглавленную С. Смитом, развернули в Вашингтоне. Сняли помещение, наняли девушек-секретарей, завели досье, карты и стали налаживать связи с самыми отдаленными уголками США. Были использованы всевозможные каналы: обработка руководителей партийных организаций штатов и на местах, ухаживание за национальными лидерами и колоссальная переписка с рядовыми избирателями.