Я не думал, что слова мальца подтвердятся так скоро. Дорогу купчикам преградили двое пожарных в бронзовых касках, двубортных полукафтанах, хромовых сапогах, с широкими ремнями на поясе. Один был постарше, другой годился ему в сыновья. Тушили ли они поблизости пожар, отбились ли от своей команды, но именно они встали поперек дороги.

– К продовольственным складам намылились, граждане? – сказал тот, что постарше. – Вот, неймется! Шли бы вы домой, на складах харчей чуть. От детей малых отнимать станете, от вдов, матерей?

– Ты нам здесь Лазаря не пой! – выкрикнули из толпы.

– Ступай лучше дрыхнуть в свою пожарку!

– Да чего с этими дурнями толковать! – заорал рыжий детина, помахивая тяжелой гирькой на ремне. – Втоптать их в мостовую, да и шабаш!

Он первым начал боевые действия. Его гирька взметнулась в воздухе и со звоном обрушилась на каску пожарного. Если б не надежный головной убор, мужчине пришел бы верный конец. Молодой пожарный не стал ждать подарка от рыжего и сам перешел в наступление. Он хоть и был маловат ростом, но чрезвычайно силен. После двух его ударов в челюсть громила пошатнулся, вскинул руки и растянулся посреди дороги. Это, однако, был временный успех. Толпа спустя секунду смяла смельчаков, отдубасила их палками и двинулась дальше.

Я добежал до продовольственного склада и, смешавшись с толпой, стал оценивать обстановку. А она накалилась до предела. На порожках склада с винтовками па перевес стояли сторож и двое красноармейцев. Перед ними выстроилось пятеро или шестеро человек, с виду интеллигентных, но с весьма злыми лицами. Видимо, они и разжигали страсти. Один из них взбежал на нижнюю ступеньку и возвысил голос:

– Товарищи, мы все пришли сюда, чтобы взять то, что принадлежит нам по праву. Коммунисты жируют, барствуют, их столы ломятся от яств, а что имеем мы? Хлеб с солью, водицу с голью да лямку, пока не выроют ямку!.. Доколе терпеть?.. Хватит с нас! Попили кровушки большевички, пора им ответить по всем претензиям!

Стоявшие рядом со мной горожане кивали головами, размахивали картузами, приветствуя оратора.

– Гладко говорит, шельмец!

– А кто это?

– Да эсер какой-то.

На ступеньках вырос деревенского вида мужик в поддевке с черной ухоженной бородой.

– Граждане дорогие, петродарцы, большевики жмут не токмо здесь, в городе, но и на селе. Довели они нашего брата крестьянина до ручки, до полного и безвозвратного разорения. Забирают сынков наших на войну, от продотрядов продыху нету, в дворах хоть шаром покати – выгребают все дочиста! Старики мрут, бабы тощают, детишки малые пухнут от голода. Куды бедному крестьянину податься? Где найтить защиту?

Горожане поддержали и его, возмущенно хмуря брови и сочувственно поддакивая. Белобрысый парень, ухмыляясь, дернул своего убеленного сединами соседа за рукав.

– А это что за деревенщина, дядя?

– Хрен его знает!.. Нет, погодь-ка… Ага, он такой же деревенщина, Пашка, как мы с тобой циркачи-канатоходцы. Тоже из эсеров, нарядился мужиком, что б, тово, народ баламутить… Эй, мужичок, бородка-то у тебя никак отклеилась!

Ряженый эсер непроизвольно потянул руку к подбородку и под раскатистый смех скатился с порожек. Его сменил худощавый человек с горящими глазами и румянцем чахоточного.

– Товарищи! Петродаром управляют предатели революции! Партия лже-коммунистов и жидов переродилась, выбрала кривую дорожку явной контрреволюции. Нам с ней не по пути. Мы, левые эсеры, не разделяем ее гнилых идей. Опасаясь нашего влияния, большевики выдавливают нас с руководящих постов в профсоюзах и кооперативах, называют в своих газетах «лже-социалистами», «прислужниками буржуев», «пособниками Антанты»!.. Хватит терпеть хамство! Долой проклятые советы с еврейским царством! Долой коммунизм! Да здравствует партия социалистов-революционеров! Да здравствует социализм!..

– А это кто?