- Похоже на то...

Я посмотрел на молодого, чуть старше меня парня, и вздохнув, дал ему оптику, оставляя на своей руке кожаный ремешок. Многие отбрасывали прицел, впервые глянув в объектив и увидя вдруг приблизившуюся цель.

- Посмотри через трубу на корабль.

Михаил Гомельский, посмотрев, распрямил спину и повёл шеей.

- Оба лежат, накрытые плащами, - повернувшись, сказал он своим напарникам.

Те склонили перед ним головы, и присели, согнув одно колено.

- Вы ещё тут па-де-де станцуйте, - смеясь сказал я. - Гомель не твой. И даже не мой... А его, - я показал пальцем на северо-восток.

- Кого? - Спросил Михаил Гомельский.

- Царя Российского, - дурья твоя башка. Товарищ полковник, шмальните-ка ещё пару раз такими же зарядами. Чтобы флаг белый на тех корытах подняли.

- Не надо, прошу вас, сударь, - взял меня за руку Гомельский. - Мы сдаёмся.

- Григорий Иванович! У вас заготовлен акт капитуляции?

- Так точно, Великий Князь! - Сказал полковник.

- Давайте.

Григорий раскрыл свой планшет, и достал кожаную папку с двумя листами пергамента с одинаковым, отпечатанным типографским текстом, с пробелами на местах с названиями городов и имен, подписавшихся от сдающейся стороны.

- Читайте... - Сказал я.

Гомельский читал и менялся в лице. Потом обернулся к своим приятелям по несчастью и сказал:

- Слова отпечатаны... не писаны. И скокма у вас таких "капитуляций"? - С вызовом спросил он.

- Вся Польша, - спокойно глядя ему в глаза, сказал я. - Меня зовут Михаил Фёдорович Рязанов.

Гомельский расширил глаза и медленно опустился на колено, склонив голову.

- Это, господа, тот Михаил Польский, у которого договор с Турецким Султаном и с Пруссией. И на чьей стороне Орден.