– Я… что я сделал? Убил его? – спросил я, не понимая, что произошло.
– Он был обречен, – ответил президент. – Помнишь, я говорил про осколок пули у сердца? Наверное, сегодняшние волнения сдвинули его с места.
– Я его убил? – снова спросил я президента, заглядывая ему прямо в глаза.
Лицо моего друга смягчилось.
– Нет, Оскари. Он уже был мертв. Поверь мне.
Что-то в глубине самолета заскрипело громче некуда, он последний раз покачнулся и начал сползать в глубь озера.
Плеск воды прорвался в каюту, мы посмотрели вниз по коридору и увидели, что озеро поглощает самолет и вода все прибывает. Борт номер один в любую секунду грозил сорваться с отмели и уйти на дно.
– Самолет тонет! – закричал президент. – Уходим!
Конец игры
– А что с Хазаром? – прокричал я, когда мы побежали обратно в кабинет президента. – Вы его связали?
– Да.
– Но он ведь утонет.
– Мы ему уже не поможем, – отрезал президент. – Времени нет, надо самим выбираться.
Он остановился у выхода и взялся за красную ручку.
– Мне важно спасти тебя, Оскари. А Хазар пусть сам о себе позаботится.
Президент повернул затвор и распахнул дверь. Холодный воздух пахнул авиационным бензином.
Но не только это прорвалось в самолет с улицы – нас встретил рык вертолета, зависшего над Бортом номер один. Внутри хорошо изолированного самолета не было слышно рокота вертушки, и я совсем забыл про нее. А теперь я не знал, что делать. Ведь люди Хазара все еще сидели там, наверху, и ждали своего начальника.
– Прыгай! – скомандовал президент.
Я посмотрел вниз, на водную гладь.
– Пошел! – президент вытолкнул меня.