Они помолчали, вслушиваясь в шорохи в трубке.

- Ты столько лет толком не отдыхал. Может, перерыв пойдет на пользу…

- Будем надеяться, - тон Гарри стал еще холоднее.

- Ты же знаешь, это не мое решение. Я только предложила…

- Ты предложила, он поддержал, я отдыхаю. Далеко и высоко, в лагере, оторванном от мира. Все счастливы.

- Надеюсь… надеюсь, ты поймешь, что я желаю тебе добра. И перестанешь на меня обижаться.

- Гермиона, ты так же разговариваешь со своими детьми. Хьюго и Розой, - Гарри повернул ручку, включая колдорадио.

Передавали старую песню «Вещих сестричек». Сколько лет прошло, а по колдорадио крутят все те же «песни нашей молодости».

Гарри бездумно смотрел на стопку сегодняшних газет, от которых еще пахло типографской краской.

- Понимаю, - наконец сказала Гермиона. - Наверное, сейчас разговаривать бесполезно.

- Я тебе позвоню, - пообещал Гарри и покрутил регулятор громкости. «Вещие сестрички» заполнили холл.

- Постарайся отдохнуть, - без особой надежды пожелала подруга.

- Постараюсь. Обещаю, что постараюсь… И ты не перетруждайся.

После тягостного разговора с Гермионой подробный отчет жене, чем здесь кормят, какая погода, кто работает и хорошо ли встречают, прошел на автомате. Лили отобрала у матери телефон и минут пятнадцать болтала, рассказывая о друзьях Джейми и Ала, с которыми она познакомилась на вечеринке в их квартире. Позвонил Ал и сперва упорно отрицал слова сестры, но под конец сдался и признал, что друзья у них и вправду странные. «Необычные люди, не такие, как все, - деликатно выразился он. - Папа, ты ведь тоже не такой! С детства - избранный». Самой краткой вышла беседа с Кингсли - тот в отличие от Гермионы понимал, что по телефону переубеждать Гарри бессмысленно. Обменялись информацией:

- Прибыл? Все нормально?

- Нормально.

- Здесь пока тихо. К вечеру, возможно, котел забулькает, если наши журналисты хватку не потеряли.

- Рассчитываю, что никто не кинет им кость.

- Можешь не сомневаться, сделаю все от меня зависящее, чтобы текущее положение дел не стало достоянием общественности.

На середине песни Селестины «Своим колдовством ты украл моё сердце» из второго номера вышел Джош Стюарт, и они отправились к директрисе ставить антиаппарационный барьер. Чары сложные, но втроем они справились за какой-то час, благо, расчеты и зелье были уже готовы.