Женька отскочил первым. За ним — ребята. Толик не успел.

Бревно сбило Толика и, сползая юзом, вдавливало ему ногу в снег. Еще мгновение — и хрупнет, как спичка, нога, а затем бревно подомнет и самого Толика...

Первым на помощь бросился Степан. Он лег под сползающее бревно, приняв всю тяжесть на свои широкие плечи.

Опомнившись, ребята кинулись на подмогу Степану. Чувствуя, как что-то рвется в низу живота, Федор сдерживал бревно рядом со Степаном.

Подоспела еще группа матросов.

Толика подняли с истоптанного сугроба; и даже при лунном свете было видно, какой он бледный.

Степан, матерясь, двинулся на Бабкина.

— Ты чего? Ты чего?.. — пятился Женька. — Ты не маши граблями-то!

— Сволочь! — Кулаком, как кувалдой, Степан сбил Женьку в снег.

— Матрос Кондаков, прекратить безобразие! — прозвенел голос появившегося лейтенанта Орловцева.

Матросы подтянулись. Степан продолжал надвигаться на лежащего Женьку.

— Матрос Кондаков, трое суток ареста!

Степан будто на стену наткнулся.

— Есть трое суток ареста! — повторил он. 

— Отправить Малахова в санчасть, — распорядился Орловцев. — Матрос Черданцев, отведите Кондакова к дежурному офицеру.

— Чего ты на Женьку попер? — с неприветливым любопытством поинтересовался Федор, ведя Степана на гауптвахту. — Мы все отскочили.

— За дружка страдаешь? — скривил губы Степан.

— Хотя бы! — ответил Федор. — Чего драться-то?

Степан потер онемевшие на морозе щеки.

— Дай "катюшу".