Вебсдейл – энергичный мужчина за шестьдесят, который живет во Флагстаффе, и почти каждое утро начинает с короткой пробежки. У профессора коротко остриженные серебристо-белые волосы и фиолетово-голубые глаза. Он сыплет статистикой, фактами и теориями, как разговорчивый персонаж Аарона Соркина; Вебсдейл с его британским акцентом, смягчившимся за многие годы жизни в Америке, – прирожденный рассказчик. Профессор признает, что его взгляды противоречивы. К примеру, он убежден, что абьюзеры находятся в столь же безвыходном положении, что и жертвы. «Все спрашивают, почему жертва не уходит, – говорит Вебс дейл, – но никто не задается вопросом, почему абьюзер остается». А еще есть то, что профессор называет парадоксом домашнего насилия: и книги о насилии над интимными партнерами, и правозащитники говорят о том, что насилие связано с силой и контролем, но, по мнению Вебсдейла, абьюзеры одновременно и сильны, и бессильны. Они контролируют, и они бесконтрольны.
Вебсдейл – в некотором роде специалист по связям и системам, он всегда в поиске значений и метафор. Метка перед операцией. Гениально. Такое простое решение. Интересно, какие еще решения лежат на поверхности, только и ждут, чтобы их заметили? Решения наших грубейших ошибок. И Вебсдейл не просто прочитал книги, которые ему посоветовала медсестра. Он обратился и к опыту других отраслей – не только Федеральной авиационной администрации, но и к ядерной и медицинской промышленности. Как они преодолевали свои ошибки? Как строили системы, в которых вероятность ошибки сводится к минимуму? Вебсдейл узнал о существовании Национального совета по безопасности на транспорте (НСБТ) и о том, как их исследования помогают предотвращать авиакатастрофы. НСБТ выстроили график катастрофы, исследуя каждый этап этого процесса, начиная от авиакассира до пилота, стюардов, механиков, авиадиспетчеров и погодных условий. Они искали пробелы в системе, что-то, что упустил экипаж, еще не введенные механизмы обеспечения безопасности. Они работали не как отдельные эксперты, но как команда: делились знаниями вне зависимости от занимаемых должностей. Вебсдейл читал о врачебных ошибках, о ядерном топливе, о том, чему мы научились после Чернобыля и Фукусимы. Общался с коллегой по имени Майкл Дюрфе, который был медицинским координатором в Департаменте округа Лос-Анжелес по управлению вопросами здравоохранения, команде по предупреждению жестокого обращения с детьми; он занимался рассмотрением случаев детской смертности и насилия над детьми для предотвращения подобных ситуаций в дальнейшем. И словно тлеющий уголек, в голове у Вебсдейла начала разгораться идея. Способ собрать всю информацию из всех этих профессий и применить к ситуации с убийствами, связанными с насилием в семье. Будь системы эффективнее, а люди – не такими разобщенными и погрязшими в своих собственных рабочих вопросах, возможно, мы могли бы снизить количество убийств интимных партнеров так же, как НСБТ удалось сделать авиацию более безопасной.
В тот момент Вебсдейл направлялся во Флориду по вопросам исследования, которое станет его третьей книгой: «Понять домашнее насилие». Работая над книгой, профессор рассматривал дела об убийствах и старые полицейские отчеты и беседовал с работниками правоохранительных органов, и наконец увидел точку пересечения опыта других отраслей, о котором столько читал, с делами об убийствах, которые изучал.
При содействии тогдашнего губернатора Флориды Лоутона Чайлса, Вебсдейл получил федеральное финансирование на создание первой в стране рабочей группы по обзору смертельных случаев домашнего насилия. Они хотели использовать модель НСБТ и адаптировать ее к случаям домашнего насилия, не для того чтобы, по словам Вебсдейла, «обвинять и стыдить», а чтобы призвать людей и системы соответствовать лучшим стандартам, вводить более эффективные программы. По словам профессора, самолеты часто разбиваются по стечению обстоятельств: механическая неисправность, человеческий фактор, сбой системы безопасности, и так далее. «То же верно для домашнего насилия, – рассказывает Вебсдейл, – не существует одного единственного фактора, который можно выявить и изменить; нет, это набор небольших ошибок, упущенных возможностей и непродуктивного общения».
Так что действия по обзору смертельных случаев во многом сходны с тем, как работают расследования НСБТ. Члены рабочей группы расписывают хронологию дела, собирают всю доступную информацию о жертве и преступнике и постепенно вычленяют ситуации, в которых представители системы могли бы вмешаться и не вмешались, или же должны были вмешаться иным образом. Сегодня программа, которую Вебсдейл основал во Флориде, существует по всей стране и даже за ее пределами. В настоящее время рабочие группы по обзору смертельных случаев организованы в более чем сорока государствах, – а в некоторых таких групп несколько, – включая Великобританию, Австралию, Новую Зеландию и другие[64].
Примерно через год после убийства Мишель Монсон Мозур внимание Салли привлекла статья в местной газете. В заметке сообщалось, что в штате формируется новая рабочая группа, комиссия по обзору смертельных случаев домашнего насилия в Монтане (МКОСДН). Комиссия будет расследовать убийства, связанные с домашним насилием, с целью снижения ежегодного количества жертв данного преступления в штате. Салли сразу же ухватилась за возможность получить ответ на вопрос о том, что случилось с ее дочерью; пусть она и не спасла жизнь Мишель, но, может быть, ей удастся помочь другой семье в схожей ситуации. Салли могла указать на обстоятельства, когда с Роки по ошибке сняли предъявленные ею обвинения, потому что их объединили в одно производство с показаниями Мишель, от которых девушка отказалась. Но Салли списывала это на человеческий фактор, а не на ошибки системы. И никто не знал, что бы произошло в случае, если бы эти обвинения не были сняты. В конце концов, Роки обвинили только в злоумышленном причинении ущерба.
Салли поехала в Бозмен на небольшую конференцию по работе новой комиссии; после завершения речи главного докладчика женщина подошла к нему. Его звали Мэтью Дейл, и он возглавлял Управление защиты прав потребителей и Службу поддержки жертв насилия (которая располагалась в здании Управления защиты прав потребителей) Департамента юстиции Монтаны. Дейл и Вебсдейл дружили много лет. Салли рассказала Дейлу историю Мишель, Кристи и Кайла, он выслушал. Женщина без обиняков попросила Дейла заняться ее делом. И дело Мишель стало первым из тех, что рассмотрела МКОСДН. Они попытались ответить на вопрос о том, как Мишель и ее дети могли бы выжить.
Чтобы понять, чем именно занимается эта комиссия, я отправилась в небольшой городок невдалеке от Миссулы, и заселилась в отель, владельцы которого с особым трепетом относились к таксидермии. С потолка свисал канделябр из оленьих рогов. На стене красовалась голова оленя. Это был теплый, уютный дом с толстыми деревянными потолочными балками. В дальнем зале собрались тридцать два человека; они сидели за длинными столами в застеленном коврами безымянном конференц-зале, которых не счесть в отелях по всей стране. Снаружи было непередаваемо красиво. Сквозь раздвижные стеклянные двери зала виднелись снежные шапки гор – редкое зрелище в октябре, а осенние листья разметались по парковке. Отель располагался у небольшой речки, так что воздух обладал осязаемой, острой кристальной свежестью, которую можно ощутить только на Диком Западе. Это могла бы быть встреча каких-нибудь любителей приключений на природе – клуба охотников или рыболовов, – если бы не тема, которая свела нас всех вместе (согласно правилам комиссии, я обязалась не разглашать личные данные жертв, поэтому имена, географические данные, а также такая специфическая информация, как профессии и возраст, были изменены).
Руфь убил ее парень: несколько раз выстрелил в спину и в руку, которой она прикрывалась, чтобы защититься, а потом один раз в голову. Работники полиции называют такое убийство расстрелом. То, как женщина сжалась у ног агрессора, многое проясняет в динамике их отношений. Многое о власти и контроле. В комнате, где умерла Руфь, видны следы от просвистевших пуль: судя по всему, женщина бежала, пыталась выбраться на улицу, но потом, съежившись, упала, и агрессор застрелил ее в упор. Назовем его Тимоти. Убив Руфь, Тимоти несколько раз обошел дом. Обычно между убийством любимого человека и самоубийством проходит много времени. По словам Вебсдейла, «себя убить сложнее, чем другого». Но через некоторое время Тимоти застрелился. Смерть Руфь была ужасной: кровь, хаос и сумасшествие. Не то что опрятное – два выстрела, и готово – самоубийство Тимоти. Через несколько часов комиссия обсудит это различие и его значение.
Бывает, что за год в Монтане случается всего три связанных с насилием в семье убийства, но иногда их количество стремится к двадцати. В год смерти Руфь в штате произошло одиннадцать убийств[65].
Эту двухдневную конференцию ведет Мэтью Дейл. Члены его рабочей группы много месяцев собирали информацию и обменивались сведениями, искали старые документы, беседовали с друзьями, членами семьи, коллегами, знакомыми, соседями, работниками правоохранительных органов, священнослужителями, психиатрами, судьями, инспекторами по надзору и УДО, бывшими учителями, нянями – практически со всеми, кто имел какое-то отношение к жертве и преступнику. Рабочие группы по обзору смертельных случаев домашнего насилия не рассматривают каждое убийство интимного партнера в разных штатах, но обращаются к ограниченному количеству дел, информация по которым может способствовать доработке процедур или систем, которые могли бы помочь сохранить жизнь жертвы. Возможно, были убиты случайные свидетели или дети, или, может быть, найдется источник, который поможет лучше разобраться в ситуации – дневники, письма, посты в социальных сетях или истории электронной переписки. Может быть, пара была необычной – очень пожилые, слишком юные, очень богатые или хронически бедные. А может быть, как в случае с Мишель Монсон Мозур, семьи охотно идут на контакт. Тимоти и Руфь оставили после себя письменную информацию – письма, публикации в социальных сетях и истории, которые пересекались с имеющимися у правоохранительных органов данными.
Дейл – невысокий мужчина с густыми пушистыми волосами и телосложением бегуна. Несмотря на то, что это неформальная конференция, Дейл каждый день приходит в галстуке, с пристегнутым к ремню мобильником. Дейл объясняет собравшимся, которые съехались со всех уголков штата, – у некоторых дорога заняла восемь часов, – что фотографии с места преступления можно посмотреть на отдельном компьютере, но он бы предпочел не показывать их всей группе. Как и следовало ожидать, на снимках – кровавое, чудовищное, гротескное зрелище; ужасающе депрессивное, но при этом показательное. Руфь нашли лежащей на кухне в позе эмбриона. Тимоти – в кровати, руки скрещены, в каждой – по пистолету, грудь прострелена дважды. Позднее появятся детали, которые раскроют важные факты об убийце и его взаимоотношениях с жертвой.
Рабочая группа по обзору смертельных случаев домашнего насилия Монтаны примечательна по двум причинам. Во-первых, они проводят доскональное расследование. Длительное и обширное, как говорит Дейл. Другие группы охватывают больше дел, но копают не так глубоко. Команда из Монтаны расследует максимум два дела в год. И во-вторых, в этом штате многие конгрессмены и судьи – те самые люди, у которых есть реальная возможность изменить закон – открыты для кооперации. Более того, среди членов группы числится генеральный прокурор Монтаны и по меньшей мере один судья. Вероятно, в таком месте как Монтана закон изменить проще, чем в более густонаселенной местности вроде Нью-Йорка.
Подобные рабочие группы не обладают распорядительными и правоохранительными функциями, но, изучая конкретные дела, выявляют, могло ли определенное изменение системы положительно повлиять на ситуацию. Могла ли судебная система сыграть более активную роль в задержании абьюзера и обеспечении безопасности жертвы? Могла ли полиция действовать иначе? Или местная церковь? На самом деле на практике существует бесконечное число возможных действий, и команде необходимо рассмотреть последствия некоторых из них еще до того, как они станут известны. В этом конкретном убийстве-самоубийстве обнаружилось несколько составляющих, которые привлекли внимание рабочей группы. Во-первых, жертва предчувствовала, что умрет; после расставания со своим парнем Руфь осознавала, насколько высока опасность, которой она подвергается, и даже говорила о собственных похоронах. А преступник так часто имел дело с местной полицией, что они ожидали подобного вызова. «Полицейское самоубийство», – так описал поведение преступника один из знакомых с ним полицейских. Совершить такое «самоубийство» можно, к примеру, не последовав приказу бросить оружие и таким образом вынудив полицейского выстрелить. По неизвестным причинам в Монтане самый высокий процент таких самоубийств по стране. Так что, учитывая, что Тимоти был опасен, а Руфь опасалась за свою жизнь, почему система не защитила ее? Что еще они могли сделать? Что еще могут сделать в будущем?
На стене прикреплены огромные листы бумаги, и на их фоне Дейл открывает конференцию напоминанием о необходимости соблюдения конфиденциальности; сразу после встречи все документы должны быть уничтожены. Группа провела много месяцев, опрашивая семьи, друзей и коллег, которые были знакомы с покойной, и всплыло множество удручающих подробностей.
Пожалуй, один из ключевых элементов обзора смертности – это то, что лишь немногие члены группы могут обсуждать открыто, почему же система, частью которой они являются, система, состоящая из трудолюбивых людей, которыми движут благие намерения, совершила грубейшую ошибку, из-за которой кто-то лишился жизни. В эти дни фраза Вебсдейла «не обвинять, не стыдить» звучит очень часто, и я вижу, что она очень много значит. Вебсдейл сказал мне, что за последние двадцать лет авиация стала гораздо безопаснее, но врачебные ошибки всё еще происходят гораздо чаще, чем следовало бы (врачебные ошибки в больницах привели к такому количеству летальных случаев, что этот показатель смертности находится на третьем месте среди остальных причин смерти совершеннолетних граждан Соединенных Штатов)[66]. Вебсдейл полагает, что порожденная НСБТ и активно развивающаяся культура честного, открытого обсуждения ошибок персонала – главная причина относительной безопасности полетов в наши дни. По словам Вебсдейла, сейчас при угрозе безопасности пилот прислушивается ко второму пилоту, к стюардам, ко всем, чей совет может оказаться полезным. Однако в сфере медицины существует строгая иерархия, из-за которой свободное общение невозможно. К примеру, культура операционной, в которой хирург – царь и бог, а богу никто не перечит. Но, по словам профессора, самые эффективные в стране системы – будь то полицейские, правозащитники, социальные работники, инспекторы по надзору, судьи или просто члены семьи – ставят во главу угла работу в команде. В борьбе с домашним насилием на передовой находятся правозащитники и полиция. Две профессии с абсолютно разной культурой: современный феминизм и традиционный патриархат. И действительно: почти десять лет я исследую домашнее насилие по всей Америке, и у всех городов и поселений, где и / или снизилось количество подобных преступлений и / или повысилось количество доступных жертвам сервисов, есть одна общая черта: они разрушили культурный барьер между департаментами полиции и кризисными центрами.
Дейл начинает беседу с вопроса о том, что нам известно о жизни жертвы. Одному из членов группы было поручено собрать как можно больше биографической информации о Руфи. Ее взрослые дети живут в западной Америке. Одна из членов группы – Беки – маркером записывает всё, что нам известно о Руфи, на огромных листах бумаги, прикрепленных к стене.
Руфь работала сиделкой в доме престарелых; она развелась с отцом своих детей за много лет до этого. С Тимоти Руфь познакомилась онлайн, они сразу же вступили в отношения. В своих сообщениях Тимоти называет ее женщиной мечты, несмотря на то что к тому времени они провели вместе всего неделю. Найденные после убийства письма и записки дают рабочей группе уникальную возможность проанализировать образ мысли Руфи и, в некоторых случаях, Тимоти. Руфь несколько раз приезжала к Тимоти домой в трейлерный парк Монтаны, через три месяца он предложил ей жить вместе, и женщина согласилась. Примерно через два месяца она продала большую часть принадлежавшей ей мебели и домашней утвари в Юте, сложила вещи в машину, и переехала в Монтану к Тимоти. Он обещал, что трейлер – временная мера, и скоро они переедут в маленький уютный домик.
Руфь не смогла найти работу в доме престарелых и устроилась в фирму по уборке офисов, хотя Тимоти жил на пособие по инвалидности и при любой возможности нанимался разнорабочим. Руфь приходилось работать по вечерам и по выходным, и Тимоти стал ревновать, хотя и знал, что она на работе. Так что нестабильность отношений пары проявилась практически сразу же. Он злился, когда она слишком много работала, а потом жаловался, что у них всё время не хватает денег. Злился, когда Руфь отказывалась готовить или не мыла кухню, а один раз вышел из себя, когда она проспала до обеда. В записной книжке, которую Руфь, судя по всему, оставила детям, она написала, что не видит для себя выхода. Она уволилась с приличной работы в соседнем штате, продала практически всё, что имела, и теперь ей казалось, что она должна «приложить максимум усилий, чтобы сохранить эти отношения». Руфь поверила Тимоти, когда тот сказал, что испытывает боль, и эта боль заставляет его вести себя нерационально, беситься по мелочам: например, когда Руфь слишком уставала для секса или не хотела ехать с ним на рыбалку. Она работала сиделкой и знала, что такое боль, понимала, что боль калечит, а неправильное сочетание таблеток влияет на характер. Она даже думала, что, может быть, послана, чтобы помочь Тимоти с этими самыми проблемами, что это что-то вроде предопределения, судьбы. Что, может быть, именно она сможет его спасти. Ведь он умел быть нежным: подходил сзади, когда она наливала кофе с утра, обнимал, пока они вместе лежали на диване перед телевизором, был самым ласковым и участливым на свете. А она так давно не была влюблена. Десять, двадцать лет – совсем одна. Но теперь она больше не одинока.
Члены рабочей группы слушают биографию Руфи, и в их головах рефреном звучит главный вопрос: что или кто мог вмешаться в это стечение событий и сохранить ей жизнь? Она рассказывала об агрессивном поведении Тимоти друзьям, и если да, то когда? Она ходила в церковь? Если так, знал ли кто-то из церковной общины о ее проблемах? Может быть, священник? Может быть, ее видели со следами побоев? А ее трудовая биография? Может быть, она пропускала смены? Были ли у нее романы с агрессорами до этого? И если да, чем всё закончилось? Можно ли свести все факты к одному единственному моменту, который перечеркнул бы этот печальный исход? Тот факт, что отношения Тимоти и Руфи так быстро стали серьезными, тоже имеет значение. Недолгие ухаживания – назовем это любовью с первого взгляда – одна из особенностей грядущего домашнего насилия. То же случилось с Роки и Мишель.