– А это по совету товарища Иоффе.

– Ох, уж этот Иоффе! – игриво говорит Ленин. – Ну, в конце концов, товарищи, Адольф, как-никак специалист по психоанализу. Учился у самого профессора…

– Адлера! – хором кричат все.

Взрыв хохота.

Сталин смотрит на этих визгливых, плюгавых, суетящихся людишек. Он в своей куцей тужурке (в его гардеробе шинель и френч возникнут уже после его бездарного участия в руководстве обороной Царицына летом 1918 года).

Тут распахивается дверь. Влетает разгоряченный Каменев:

– Лев Давыдович, пора! Давайте быстро текст Постановления. Будем оглаш…

Каменев осекается. У стола со стаканами в руках весь ЦК. А в центре, ну просто «с иголочки», пахнущий одеколоном, Ленин.

– За революцию пьем, Лев Борисович! Присоединяйтесь! – говорит Подвойский.

Он тянется к водке, чтобы налить Каменеву, но Иоффе забирает бутыль:

– Э, нет! Это пусть уж Владимир Ильич допивает. Ему выступать!

Иоффе достает свою прославленную записную книжку и ставит сразу две галочки. Против строчки «Опыт психоанализа» и против строчки «Докладчик на съезде».

26 октября (8 ноября по новому стилю) 1917 года.

Петроград. Смольный. Актовый зал.

Съезд депутатов. Ночь.

В три часа ночи Каменев стоит на трибуне и как конферансье в цирке:

– Товарищи! Слово предоставляется… Владимиру Ильичу Ленину!

Аплодисменты. Ленин выходит на трибуну. Смотрит в зал. Находит взглядом гауптмана, сидящего в стареньком костюме Ленина. Они улыбаются друг другу.

Потом Ленин хозяйским взглядом обводит сгрудившуюся сзади в проеме двери на сцену группку «соратников».

На мгновение Ленин закрывает глаза, глубоко вздыхает: