– Ах, сколько листовок! А плакаты! – радуется как ребенок Ленин. – Наглядная агитация! Живенько!

– Бумага, краски, типографии. Всё наше!

– А вдруг у вас такое случится, Ганс. В Фатерлянде… – шутит Ленин.

– Что вы! Ха-ха. Мы немцы! Наши граждане не будут штурмовать вокзалы, а пойдут покупать перронные билеты.

Оба смеются. Автомобиль и грузовик сопровождения подъезжают к Смольному. Выбираются из машины.

– Ну, просто, пчелиный улей гудит. Сможем пройти? – спрашивает Ленин.

– А как же! Ведь улей гудит за деньги фатерлянда! – гордо произносит гауптман и идет вперед.

Ленин смотрит ему вслед. Нехорошо смотрит. Как убийца. А действительно – ведь костюмчик с него он уже снял…

Раз-Два! Вуаля! Ленина со всех сторон окружают боевики гауптмана. Винтовки, штыки. Все в матросских бушлатах. И у каждого на голове новенькая бескозырка из того мешка, что спер Лёха на крейсере. На ленточках гордо надпись «Аврора».

Так в середине этого каре Ленин и входит в Смольный. Впереди идут гауптман и Лёха. Идут уверенно.

Петроград. Смольный. Ночь.

В прокуренном донельзя коридоре, в клубах дыма среди толпящихся депутатов Съезда, к выходу пробирается Фофанова, хозяйка конспиративной квартиры Ленина.

Вдруг ее вместе со всеми оттесняют к стене.

Батюшки мои! В группе матросов, решительно рассекающих олпу, буквально рядом проходит, распространяя запах хорошего немецкого одеколона, ее жилец – Ленин.

На нем чудный костюм из габардина, отличное черное пальто английской шерсти и шотландская кепка. Всё из гардероба гауптмана.

Петроград. Смольный. Штаб.

Комната Иоффе. Ночь.

Входит Ленин.

– Здравствуйте, товарищи! С победой нас! – громко произносит он, сжимает кулачок. – Вот где теперь оно, это сраное Временное правительство. И поделом!

Немая сцена как в «Ревизоре». Все замирают.