Взяв у Ефремова листок, Юркин пробежал строчки глазами, усмехнулся, а затем прочел вслух:

— «Дорогая жена Лотта! Ты упрекаешь меня, обижаешься на то, что я посылаю тебе плохие посылки. Поверь, не до посылок сейчас. Крылья наши повисли… Третью неделю спим не раздеваясь, партизаны не дают покоя. Если бы только знала, Лотта, какой это ужас! Главный у партизан — Колпак. Фамилия такая. «Колпак» у русских означает «крышка». Вот наш обер-ефрейтор и говорит: «Появился Колпак — теперь нам крышка!»

Мы дружно рассмеялись. Не смеялся лишь Юркин. Он снова, на этот раз внимательнее, прочел письмо. Нахмурился.

— При каких обстоятельствах захвачен в плен этот немец? — спросил Юркин. — Кто он?

Что-то в тоне его голоса заставило нас переглянуться — напрасно Юркин тревожиться не станет.

Ефремов рассказал, что пленный — рядовой пехотинец. Наши разведчики, в сумерках возвращаясь с задания, услышали, что по дороге к ним приближается мотоцикл. Партизаны натянули между деревьями бикфордов шнур, а сами залегли в канаве. Мотоцикл на полном ходу наскочил на шнур, перевернулся, а гитлеровец вылетел из седла, ударился головой о пень и потерял сознание. Партизаны обыскали его и обезоружили. Сумку пленного разведчики доставили в штаб. В ней и и оказалось письмо, которое мы теперь читали.

— Понимаешь, — озабоченно сказал Юркин. — Мне в этом письме не все понятно. Да, да! Слушай… «Дорогая жена Лотта… плохие посылки…» Не, не то! — не здесь… ага, вот: «…крылья наши повисли…». Крылья повисли! Почему «крылья»? Я понимаю, если бы пленный имел отношение к авиации, а ведь он пехотинец…

— Ну, это метафора… — предположил я, — видимо, образное немецкое выражение, что-то вроде нашего: «Сложили крылышки…»

— Может быть, и так. А может быть, и другое… — сказал Юркин. — Возьмись, брат, сам за это дело.

…Еще не наступил рассвет, как я разбудил Юркина.

— Есть важные данные, Иван Яковлевич. Мы с переводчиком сличили перевод с подлинником. Оказывается, в письме было несколько строк, которые радист не перевел вовсе.

— Так что же там?

— Письмо написано человеком, имевшим отношение к обслуживанию аэродрома.

— К аэродрому! — Юркин вскочил с постели.

— В письме есть приписка: «Хоть мы и дьявольски сегодня устали, расчищая аэродром, я все же решил написать тебе эти несколько строк».

— Расчищая аэродром?

— Да. Я допросил мотоциклиста. Он не пехотинец. Он связной между гарнизонами двух аэродромов. На расчищенный несколько дней назад аэродром вчера должны были прилететь три «юнкерса». Но они не прилетели. Видимо, должны прилететь сегодня… Трассу я уточнял с этим пленным. Она проходит над селом Мосур, то есть прямо над нами. Летают они здесь буквально над крышами — не боятся. Ты понимаешь?

— Ну что же, — сказал Юркин, — надо им устроить веселую встречу.

…В сумерках старший лейтенант из нашей чекистской группы Семен Семченок сбил из ручного пулемета пролетавший над селом гитлеровский транспортный самолет Ю-52. Спустившиеся на парашютах летчики пытались скрыться в лесу, но попали в руки партизан.

На допросе летчики рассказали чекистам, что их самолет входит в состав 1-го соединения военно-транспортной авиации, штаб которой находится в Германии, в городе Целле. Большая группа самолетов этого соединения, состоящая из «юнкерсов» и тяжелых шестимоторных Ме-323, базируется на южной окраине города Бяла-Подляска, откуда машины ежедневно совершают рейсы в направлении Тернополя, Минска, Львова, Одессы и Риги. Цель полетов — доставка к линии фронта боеприпасов, запасных частей к танкам, бронемашинам и пулеметам. В обратные рейсы эти самолеты берут раненых и отпускников.