Через зал бежал слуга — не тот, что приносил еду, помоложе. Он отчаянно жестикулировал на бегу. Императрица выругалась.

— Жди здесь, — отрывисто велела она мне и тут же бросила слуге: — Сторожи его.

Сама же, взметнув прозрачной юбкой, понеслась прочь.

— Освободи меня, — проникновенно обратился я к слуге, как только дверь закрылась.

Тот окинул испуганным взглядом три металлических браслета, что успела застегнуть госпожа, оставив свободной лишь левую руку, и затряс головой.

Я ругнулся — скорее, в свой адрес — и, примерившись, ударил по металлической цепи магическим импульсом. Одно звено треснуло, я подёргал — ничего. Качественная сталь. Ударил ещё, и ещё. На четвёртый раз цепь поддалась, оставив на правой руке браслет с парой болтающихся звеньев. Я принялся за ноги.

Слуга в ужасе следил за этим самоуправством, но даже не пытался меня остановить, лишь нервно поглядывал на дверь. Интересно, успела императрица возвести свою защиту вокруг гарема?

Когда я освободил наконец свои нижние конечности и спрыгнул с кровати, слуга будто бы опомнился и встал в какое-то дрожащее подобие боевой стойки.

— Серьёзно? — рассмеялся я.

Он покраснел и отступил.

Я же рванул было к двери, но сообразил, метнулся назад и дёрнул рычаг, поднимающий занавески перед клетками. Пленники, примерно догадавшиеся по звукам, что происходит, испуганно глядели на меня.

Остановившись напротив ближайшей камеры, я принялся бить по стене, где, по моим расчётам, находился механизм, отодвигающий решётку.

— Давай же, давай… Эй, ты! — прикрикнул я на обитателя клетки, того самого лилового паренька. — Знаешь, как эта фиговина открывается?

— Не вмешивай меня в это, — завертел головой тот. — Она нас убьёт…

Боковым зрением я уловил движение: слуга, оставшийся возле постамента с кроватью, махал мне рукой и показывал пальцем куда-то за постамент. Я бросился туда.

В нише за изголовьем торчало ещё несколько рычагов.

— Который? — рыкнул я на слугу.

Тот испуганно попятился и развёл руками. Я в сердцах принялся поднимать все подряд.

Раздался грохот: клетки открылись, а тяжёлые занавески над ними и на всех стенах почему-то рухнули вниз, поднимая облака пыли.

Путаясь ногами в белом бархате, я снова понёсся к двери — меня не сильно волновало, последуют ли товарищи по несчастью за мной или предпочтут забиться в угол открытой клетки, надеясь на продолжение рабского существования…