Уокер мрачно кивнул. Фейиз вытащил из-под рубашки черный блестящий амулет – кусочек битума на веревочке, висящий у него на шее.

Оливьери залез рукой в мешок и извлек оттуда два точно таких же, один из которых подал Мериам, а другой – Адаму.

– Свой я уже ношу, – сказал профессор. – Первее всех его надел, честно говоря.

Мешки под его глазами были большими и темными. Нос покраснел, но смуглая кожа лица стала бледной. Адаму подумалось, что профессор выглядит чертовски плохо, но то же самое можно было сказать о любом из присутствующих. Это помогало не циклиться на болезни Мериам. Сейчас они все выглядели как смертельно больные.

– Спасибо, профессор, – сказал он.

Мериам немедленно надела свой битумный амулет, но Адам замешкался. Отец Корнелиус благословил эти предметы, но он не являлся святым человеком, вере которого можно слепо доверять. Раввин, священник, имам, все равно – благословение есть благословение. Но если бы Адам искал что-то, во что можно верить, то вряд ли бы это был кусочек блестящей и твердой вулканической породы.

– Эй, – сказала Мериам, подтолкнув его. – Хуже от этого не станет.

Адам выдавил из себя слабую улыбку и повесил амулет на шею.

– Конечно, если бы у нас всех имелись навыки доктора Уокера, – заметил Оливьери, – то дополнительной защиты, может, и не понадобилось бы.

Адам засунул битумный амулет под рубашку.

– Я заинтригован, Уокер. Никогда не видел, чтобы так дрались доктора философии.

Уокер пожал плечами.

– К счастью, нам не запрещено иметь больше одного набора навыков. Умение драться выручало меня гораздо чаще, чем я бы сам хотел.

Мериам потеребила веревочку на шее.

– Может, не будем отвлекаться? Кто-нибудь еще демонстрировал признаки… хм…

– Одержимости, – подсказал Адам. – Говори как есть, Мериам.

– Ну хорошо, – ответила она, глянув на Уокера и Фейиза. – Есть признаки, что кто-то еще стал одержимым?

– Ничего определенного, – сказал Уокер. – Он может прятаться внутри кого-нибудь и незаметно дергать за ниточки, как это произошло с Зейбекчи. Конечно, может, он и сам облегчил демону задачу, я не знаю. Но сейчас единственное, что я заметил, – это повышенное напряжение между сотрудниками. Впрочем, оно вполне естественно.

– На самом деле напряжения стало меньше, – возразил Фейиз. – То, что разделяло нас раньше, больше не имеет значения.

– Страх – великий объединитель, – пробормотал Оливьери. – Все видели эти убийства и теперь точно знают, что зло существует – в той или иной форме. Те, кому повезло, теперь просто хотят выжить.