– Давай рассказывай, – подбодрил его Уокер.

– Всего за ночь убито семеро. – Фейиз покачал головой, заметно расстроившись от того, что приходится делиться такими безрадостными новостями. – В живых осталось шестнадцать человек, включая нас четверых. Все тела плотно завернуты и сложены в одно помещение на первом этаже. Вернемся за ними весной…

– Нет. Заберем их с собой, – перебила Мериам. – Я не могу… мы не можем оставить их здесь.

– Мериам… – начал Уокер.

Адам вскочил.

– Фейиз говорит, что в живых осталось шестнадцать человек. Спускаться в такую бурю очень сложно – а еще надо учесть, что демон может попытаться сорвать нашу попытку… если вселится в кого-то еще… – «или обратно в меня», подумал Адам. – Слушай, ты прекрасно знаешь, что мы не можем. За ними вернется кто-нибудь другой. Я тоже чувствую за них ответственность, и мне не хотелось бы их бросать, но сейчас надо думать о тех, кто еще дышит. О тех, кого еще можно спасти.

– Хорошо, – тихо ответила Мериам. – Я поняла.

– Мы не можем подвергать их еще большей опасности, вынуждая нести тела с горы.

– Я сказала, что поняла!

Ее голос эхом отозвался в тесной пластиковой коробке медблока.

Адам уловил движение краем глаза и посмотрел на вход. В дверном проходе стояла Каллиопа и снимала на камеру их диалог. Кровь бросилась в лицо Адаму – в равной мере от злости и стыда.

– Черт, не сейчас, Калли, – сказал он. – Не лезь сюда с этой штукой.

Каллиопа вздрогнула. Со светлыми волосами, завязанными в пучок, бледная, усталая и измученная, она выглядела такой же разбитой и беззащитной, как и все остальные. Каллиопа поступила как настоящий друг, когда они занялись любовью. В ее утешении он обрел самое настоящее спасение от эмоционального краха и отчаяния, к которому тогда стремительно приближался. В тот момент это казалось правильным, и наказывать Каллиопу за это было бы нечестно. Чувствуя себя полным говном, Адам уговаривал себя, что это не наказание, что это всего лишь просьба оставить их с Мериам наедине.

– Серьезно? – горько воскликнула Каллиопа. – Кто-то из нас должен доделать эту сволочную работу, и вряд ли это будешь ты. Я хоть и напугана до смерти, но уже поняла, что… – Она покачала головой. – Хотя, знаешь… Мне по фигу!

Каллиопа отвернулась и опустила камеру.

– Продолжай снимать! – крикнула Мериам.

Каллиопа повернулась обратно, и две женщины посмотрели друг на друга – Каллиопа, стоявшая в дверях, и Мериам, сидевшая на кушетке. Адам отвел глаза.

– Делай свою работу, – продолжила Мериам. – Когда все закончится, мы сделаем фильм. Что бы ни случилось, люди должны об этом узнать.

Каллиопа хотела что-то ответить, но в этот момент появился профессор Оливьери. Она отодвинулась, чтобы пропустить его в медблок, и Адам мысленно поблагодарил его за вмешательство.

– Так, друзья, – заговорил Оливьери, кинув матерчатый мешок на стойку у двери. Он взглянул на Фейиза и Уокера. – У вас обоих уже есть, да?