Вам не приходило на ум, что пролетарские революционеры не столь давнего прошлого не суть сплошные гедонисты, развратники и сибариты. Таковых и среди них хватало, но сам революционный энтузиазм источался вот такими аскетами революции, которые составили ей квази-моральное оправдание. У революции своя мораль. Она обязательно должна быть, чтобы революция втянула в себя не одних только подонков. Такие вот “моральные” типы должны сочинить Марсельезу и Варшавянку, без которых революция не пройдет.
Так что не нужно хлопать наивными глазами: можно ли, дескать, ненавидеть доброго Бога? – Можно, и очень даже легко. Притом еще и по моральным основаниям.
Кусочек правды за этой дьявольской моралью все же есть: нередки монархи и тираны, покушающиеся на божескую честь и власть, будучи лишь ограниченными человеками. Да, их абсолютная власть развращает. Но в целом, революционная психология мерзостна, ибо к Богу, сотворившему всякое благо, дающему свет и воздух всем равно, даже и своим врагам, Богу, вложившему самую способность радоваться даже в сердца врагов, Богу, не забравшему дары обратно, – такому Богу подлинно подобает и честь, и слава, и обожание.
И особая еще благодарность Ему пусть принесена будет за тех христианских монархов, которые вели себя на земле точно по образу Его власти, Его прощения. Прощали врагов, наставляли заблудших, были впереди всех в служении бедным и страждущим. Такие в нашей истории были – например, последние императоры Российской империи. Когда они один за другим гибли за свои убеждения и за свой, Божеский образ правления, то их сменили, наконец, настоящие революционные тираны, абсолютно развращенные своей абсолютной властью, и показали людям такой ад на земле, про который мы все обязаны никогда не забывать.
Лживость и кровожадность революции, казалось бы, совершенно очевидны. Но под революционные знамена каждое поколение вновь возводит новых борцов, и они поют свои варшавянки, и вновь с небольшими вариациями выдвигают свою апологию ада. Получается, что в масштабах общества революционная идеология и психология вообще непобедимы, ибо это далеко не социальные учения, а глубокий духовный настрой против Бога, как Господина. Эта адская гадость, полностью скомпрометировав себя, остается жизнеспособной и сохраняет даже личину своей моральности, привлекая всякий раз новых адептов! Погуляв в христианских странах, идет в исламские – и везде неплохо устраивается, пожиная свои кровавые плоды.
Но если так обстоит дело в масштабах общества, – то, что ж тогда в одной отдельно взятой душе? Кто гарантирует, что революционная чума в ней излечима? В любой душе и полностью? Да еще и методами временных очистительных страданий?
Очень сомневаюсь.
Домашние тираны Клайва Льюиса
Взявшись перечислять основные типические персонажи из представителей непримиримой оппозиции Богу, я не могу пройти мимо знаменитого классика. В своем творчестве он уделил таким людям очень много внимания, выписав психологические портреты тонко и художественно, не так, как на этих страницах. Причем настоящих сатанистов, революционеров, маньяков и прочих коронованных злодеев, он не выписывал. Стремился показать закрытость от Бога души мелкой, того самого “маленького человека", который был моден одно время в русской литературе. И это очень верно. Чтобы каждый из нас понимал: и я тоже не застрахован от такого состояния, чтобы навсегда и плотно задвинуть створки своей душевной раковины от Бога.
Специально этой теме Льюис посвятил знаменитый рассказ “Расторжение брака” [4]. Ряд обычных обывателей его века, которые никогда бы не привлекли к себе внимания, попадают в преддверие ада,
Кажется, впервые Льюисом введена в оборот очень конструктивная идея. Бог ни с кого не взыскивает никаких долгов при помощи мучений, даже не требует ни от кого покаяния. Он просто предоставляет людей их собственной воле. И, отказываясь от Бога, они в самих себе обретают самый настоящий ад: жгучий, безнадежный, мучительный, подлинный плач и скрежет зубов.
Но есть и другое. До какого-то времени есть еще и у них шанс измениться. Небожители прилагают все усилия, чтобы убедить своих несчастных родственников… Чуть не написал привычное: “покаяться”, но, конечно, это не так. Говорить им о покаянии еще очень-очень рано. Им надо как-то суметь простить Бога. Да и это еще рано. Прежде нужно хотя бы примириться с реальностью, воспринять ее, как она есть, а не через призму своих безумных страстей и фантазий.
Итак, у Льюиса Бог и не наказывает с внешней стороны, и продолжает трудиться над вразумлением грешников. Однако при этом выясняется, что лишь очень немногие из пассажиров адского автобуса желали бы остаться в преддвериях рая и научиться там жить и дышать. Почти всех утягивает обратно постылый, но привычный
“ – Я ненавижу твою веру… Ненавижу твоего Бога… Я его презираю. Я верю в Бога любви”, – так восклицает в угаре обиженная мама, доставшая своего несчастного сына на земле неумеренной опекой и сделавшаяся настоящим домашним тираном.
Вот итог отнюдь не безбожной и не революционной жизни. А просто жизни по своим страстям. Кто из нас застрахован от такого исхода?
Радикальный христианин
Не стану перебирать персонажей Льюиса, кратко обозначу пунктиром тех, кого у него нет. Либеральный богослов у него есть, а радикального нет. Причем мысль, выраженная в только что приведенной цитате писателя, очень правдоподобная. Даже перед лицом Христа некоторые верующие в Него вполне способны не поверить Ему, реальному, а искать другого вместо Него, сочиненного фантазией.
Вот ревностный христианин, допустим, православный. Он четко знает, что еретик не спасется, потому что еретик – это богохульник, а такой спастись не может. Кроме православных, все прочие глаголемые христиане суть еретики. Да и из так называемых православных тоже половина.
И вот пред ним раскрывается небесная трапеза, за которой он узнает некоторых еретиков, знакомых ему лично. Там баптист сидит, здесь католик – ужас! Бесовское экуменическое наваждение! Встает вдруг пред ним ангел и говорит нашему ревнителю:
– Все здесь правильно, успокойся. Такова воля Господа. Он пролил кровь за тебя и за них. Он страдал, чтобы собрать вас за этой самой трапезой!