Судьба книг порой бывает причудлива. В эпоху Просвещения поэты первой половины XVII века были известны, но мало популярны. Лучшим из них считался Каули, хотя и его упрекали за отсутствие должного вкуса. Знаменитый поэт начала XVIII века Александр Поп переписывал за Донна его сатиры, приглаживая резкость тона и исправляя неуместные с его точки зрения вольности поэтической манеры. Вслед за Попом и другие менее значительные поэты взялись за исправление отдельных стихотворений из цикла «Песни и сонеты», искусственно подгоняя их под мерки поэтики просветительского классицизма. Джорджа Герберта в XVIII веке ценили в основном за назидательность, а Марвелла — за политическую смелость его сатир[33].
Слава к поэтам XVII века возвращалась медленно. Романтики возродили интерес к их творчеству, хотя собственная поэзия романтиков была мало связана с традицией двухвековой давности. Тем не менее Лэм и Де Квинси дали высокую оценку Донну, а Шелли заинтересовался стихотворениями Крэшо. Особенно много для понимания поэзии XVII века сделал Кольридж, у которого можно встретить ряд тонких и весьма точных наблюдений по поводу лирики Донна и его младших современников.
Во второй половине XIX века предприимчивый и неутомимый издатель Александр Гроссарт выпустил в свет сочинения Донна, Джорджа Герберта, Воэна, Крэшо и Марвелла, снабдив их пространными предисловиями. Больше внимания стали уделять им и критики, правда пока еще не принявшие в целом их манеры, но все же обнаружившие у них множество ярких и удачных мест. Заинтересовались ими и поэты. Роберта Браунинга привлекла к себе резкость тона лирики Донна, искусно разработанная им форма драматического монолога. Джерард Мэнли Хопкинс в своих смелых экспериментах оглядывался на творчество Джорджа Герберта и других метафизиков.
Однако истинное признание к поэтам XVII века пришло лишь в нашем столетии. В 1912 году Герберт Грирсон выпустил первое академическое издание поэзии Донна, а в 1921 году он же опубликовал прекрасно составленную антологию «Метафизические стихотворения и поэмы XVII века». Благодаря этим изданиям творчество поэтов XVII века стало доступным не только узкому кругу специалистов, но и самым широким слоям читателей, которые с энтузиазмом приняли их поэзию. А вслед за этими книгами стали выходить академические издания стихов младших современников Донна и разнообразные критические исследования, посвященные их творчеству, не только на английском, но и на многих других языках мира.
Уже в первые десятилетия нашего века крупнейшие художники слова обратились к традиции XVII века в поисках новых путей английской поэзии. Творчество Донна и метафизиков сыграло важную роль в удивительном изменении манеры позднего У. Б. Йейтса. Цитатами и аллюзиями из поэтов XVII века пестрят произведения Т. С. Элиота. Для него их стихи — часть великой национальной традиции английской культуры. В своих статьях Элиот стремился показать, насколько Донн и метафизики близки современности. Следы влияния Донна, Джонсона, метафизиков кавалеров в той или иной мере можно обнаружить также и в стихах У. X. Одена, Стивена Спендера, Роберта Грейвза, Дилана Томаса и других поэтов современной Англии.
В стихотворении «Его поэзия — его памятник» Роберт Геррик, подражая Горацию, писал:
О Время, пред тобойВсе пали ниц,Своей тропойИдешь, не помня лиц.Всяк, попадя в твой плен,В конце сойдетВо мрак и тлен,И скоро — мой черед.Но камень скромный сей,Что я воздвиг,Свергать не смей,Завистливый старик.Вместе с Герриком вызов времени бросили и другие английские поэты первой половины XVII века. Рожденные ими стихи не ушли «во мрак и тлен». Поэзия Донна, Джонсона и их младших современников — неотъемлемая часть живой для современного читателя классики.
А. Н. ГорбуновДжон Донн{1}
ПЕСНИ И СОНЕТЫ
С ДОБРЫМ УТРОМ
Да где же раньше были мы с тобой?[34]Сосали грудь? Качались в колыбели?Или кормились кашкой луговой?Или, как семь сонливцев, прохрапели[35]Все годы? Так! Мы спали до сих пор;Меж призраков любви блуждал мой взор,Ты снилась мне в любой из Евиных сестер.Очнулись наши души лишь теперь,Очнулись — и застыли в ожиданье;Любовь на ключ замкнула нашу дверь,Каморку превращая в мирозданье.Кто хочет, пусть плывет на край землиМиры златые открывать вдали —А мы свои миры друг в друге обрели.Два наших рассветающих лица —Два полушарья[36] карты безобманной:Как жадно наши пылкие сердцаВлекутся в эти радостные страны!Есть смеси, что на смерть обречены,[37]Но если наши две любви равны,Ни убыль им вовек, ни гибель не страшны.Перевод Г. М. КружковаПЕСНЯ
Трудно звездочку поймать,Если скатится за гору;Трудно черта подковать,Обрюхатить мандрагору,[38]Научить медузу петь,Залучить русалку в сеть,[39]И, старея,Все труднееО прошедшем не жалеть.Если ты, мой друг, рожденЧудесами обольщаться,Можешь десять тысяч денПлыть, скакать, пешком скитаться;Одряхлеешь, станешь седИ поймешь, объездив свет:Много разныхДев прекрасных,Но меж ними верных нет.Коли встретишь, напиши —Тотчас я пущусь по следу!Или, впрочем, не спеши:Никуда я не поеду.Кто мне клятвой подтвердит,Что, пока письмо летитДа покудаЯ прибуду,Это чудо устоит?Перевод Г. М. КружковаЖЕНСКАЯ ВЕРНОСТЬ
Любя день целый одного меня,Что ты назавтра скажешь, изменя?Что мы уже не те и нет законаПридерживаться клятв чужих?[40]Иль, может быть, опротестуешь ихКак вырванные силой Купидона?Иль скажешь: разрешенье брачных уз —Смерть, а подобье брака — наш союз —Подобьем смерти может расторгаться,Сном? Иль заявишь, дабы оправдаться,Что для измен ты созданаПриродой — и всецело ей верна?Какого б ты ни нагнала туману,Как одержимый спорить я не стану;К чему мне нарываться на рога?Ведь завтра я и сам пущусь в бега.Перевод Г. М. КружковаПОДВИГ[41]
Я сделал то, чем превзошелДеяния героев,[42]А от признаний я ушел,Тем подвиг свой утроив.Не стану тайну открывать —Как резать лунный камень,[43]Ведь вам его не отыскать,Не осязать руками.Мы свой союз решили скрыть,А если б и открыли,То пользы б не было: любитьВсе будут, как любили.Кто красоту узрел внутри,Лишь к ней питает нежность,А ты — на кожи блеск смотри,Влюбившийся во внешность!Но коль к возвышенной душеОхвачен ты любовью,И ты не думаешь уже,Она иль он с тобою,[44]И коль свою любовь ты скрылОт любопытства черни,У коей все равно нет силПонять ее значенье, —Свершил ты то, чем превзошелДеяния героев,А от признаний ты ушел,Тем подвиг свой утроив.Перевод Д. В. ЩедровицкогоК ВОСХОДЯЩЕМУ СОЛНЦУ[45]
Ты нам велишь вставать? Что за причина?Ужель влюбленнымЖить по твоим резонам и законам?Прочь, прочь отсюда, старый дурачина!Ступай, детишкам проповедуй в школе,Усаживай портного за работу,Селян сутулых торопи на поле,Напоминай придворным про охоту;[46]А у любви нет ни часов, ни дней —И нет нужды размениваться ей!Напрасно блеском хвалишься, светило:Смежив ресницы,Я бы тебя заставил вмиг затмиться,Когда бы это милой не затмило.Зачем чудес искать тебе далеко,Как нищему, бродяжить по вселенной?Все пряности и жемчуга Востока —Там или здесь? — ответь мне откровенно.Где все цари, все короли земли?В постели здесь — цари и короли!Я ей — монарх, она мне — государство,Нет ничего другого;В сравненье с этим власть — пустое слово,Богатство — прах, и почести — фиглярство.Ты, Солнце, в долгих странствиях устало,Так радуйся, что зришь на этом ложеВесь мир: тебе заботы меньше стало,Согреешь нас — и мир согреешь тоже.Забудь иные сферы и пути:Для нас одних вращайся и свети!Перевод Г. М. КружковаКАНОНИЗАЦИЯ
Молчи, не смей чернить мою любовь!А там злорадствуй, коли есть о чем,Грози подагрой и параличом,О рухнувших надеждах пустословь;Богатства и чины приобретай,Жди милостей, ходы изобретай,Трись при дворе, монарший взгляд ловиИль на монетах профиль созерцай;А нас оставь любви.Увы! кому во зло моя любовь?Или от вздохов тонут корабли?[47]Слезами затопило полземли?Весна от горя не наступит вновь?От лихорадки, может быть, моейЧумные списки сделались длинней?Бойцы не отшвырнут мечи свои,Лжецы не бросят кляузных затейИз-за моей любви.С чем хочешь, нашу сравнивай любовь;Скажи: она, как свечка, коротка,И участь однодневки-мотылька[48]В пророчествах своих нам уготовь.Да, мы сгорим дотла, но не умрем,Как Феникс, мы восстанем над огнем?[49]Теперь одним нас именем зови —Ведь стали мы единым существомБлагодаря любви.Без страха мы погибнем за любовь;И если нашу повесть не сочтутДостойной жития, — найдем приютВ сонетах, в стансах[50] — и воскреснем вновь.Любимая, мы будем жить всегда,Истлеют мощи, пролетят года —Ты новых менестрелей вдохнови! —И нас канонизируют тогдаЗа преданность любви.Молитесь нам![51] — и ты, кому любовьПрибежище от зол мирских дала,И ты, кому отрадою была,А стала ядом, отравившим кровь;Ты, перед кем открылся в первый разОгромный мир в зрачках любимых глаз —Дворцы, сады и страны, — призовиВ горячей, искренней молитве нас,Как образец любви!Перевод Г. М. КружковаТРОЙНОЙ ДУРАК
Я дважды дурнем был:Когда влюбился и когда скулилВ стихах о страсти этой;Но кто бы ум на глупость не сменил,Надеждой подогретый?Как опресняется вода морей,Сквозь лабиринты проходя земные,[52]Так, мнил я, боль души моейЗамрет, пройдя теснины стиховые:Расчисленная скорбь не так сильна,Закованная в рифмы — не страшна.Увы! к моим стихамПевец, для услажденья милых дам,Мотив примыслил модный[53]И волю дал неистовым скорбям,Пропев их принародно.И без того любви приносит стихПечальну дань; но песня умножаетТриумф губителей моихИ мой позор тем громче возглашает.Так я, перемудрив, попал впросак:Был дважды дурнем — стал тройной дурак.Перевод Г. М. КружковаПЕСНЯ[54]
О, не печалься, ангел мой,Разлуку мне прости:Я знаю, что любви такойМне в мире не найти.Но наш не вечен дом,И кто сие постиг,Тот загодя привыкБыть легким на подъем.Уйдет во тьму светило дня —И вновь из тьмы взойдет,Хоть так светло, как ты меня,Никто его не ждет.А я на голос твойПримчусь еще скорей,Пришпоренный своейЛюбовью и тоской.Продлить удачу хоть на часНикто еще не смог:Счастливые часы для нас —Меж пальцами песок.А всякую печальЛелеем и растим,Как будто нам самимРасстаться с нею жаль.Твой каждый вздох и каждый стон —Мне в сердце острый нож;Душа из тела рвется вон,Когда ты слезы льешь.О, сжалься надо мной!Ведь ты, себя казня,Терзаешь и меня:Я жив одной тобой.Мне вещим сердцем не сулиНесчастий никаких:Судьба, подслушавши вдали,Вдруг да исполнит их?Представь: мы оба спим,Разлука — сон и блажь,Такой союз, как наш,Вовек неразделим.Перевод Г. М. КружковаЛИХОРАДКА[55]
Не умирай! — иначе яВсех женщин так возненавижу.Что вкупе с ними и тебяПрезреньем яростным унижу.Прошу тебя, не умирай:С твоим последним содроганьемВесь мир погибнет, так и знай,Ведь ты была его дыханьем.Останется от мира труп,И все его красы былые —Не боле чем засохший струп,А люди — черви гробовые.Твердят, что землю огнь спалит,[56]Но что за огнь — поди распутай!Схоласты, знайте: мир сгоритВ огне ее горячки лютой.Но нет! не смеет боль терзатьТак долго — ту, что стольких чище;[57]Не может без конца пылатьОгонь — ему не хватит пищи.Как в небе метеорный след,Хворь минет вспышкою мгновенной,Твои же красота и свет —Небесный купол неизменный.О мысль предерзкая — суметьХотя б на час (безмерно краткий)Вот так тобою овладеть,Как этот приступ лихорадки!Перевод Г. М. КружковаОБЛАКО И АНГЕЛ
Тебя я знал и обожалЕще до первого свиданья:Так ангелов туманных очертаньяСквозят порою в глубине зеркал.Я чувствовал очарованье,Свет видел, но лица не различал.[58]Тогда к Любви я обратилсяС мольбой: «Яви незримое!» — и вотБесплотный образ воплотился,И верю: в нем любовь моя живет;Твои глаза, улыбку, рот,Все, что я зрю несмело, —Любовь моя, как яркий плащ, надела,Казалось, встретились душа и тело.Балластом грузит мореходЛадью, чтоб тверже курс держала,Но я дарами красоты, пожалуй,Перегрузил любви непрочный бот:Ведь даже груз реснички малойСуденышко мое перевернет!Любовь, как видно, не вместимаНи в пустоту, ни в косные тела,Но если могут серафимаОблечь воздушный облик и крыла,То и моя б любовь моглаВ твою навек вместиться,Хотя любви мужской и женской слитьсяТрудней, чем духу с воздухом сродниться.[59]Перевод Г. М. Кружкова