Дуло револьвера ходило ходуном.

Я медленно поднял руки — любое резкое движение Мэррел мог принять за попытку нападения. Нельзя было выказывать ни страха, ни агрессии. Я решил вести себя так, будто передо мной не потерявший дочь клерк из страховой компании, а медведь.

— Успокойся, Рэймонд, — проговорил я, осторожно приближаясь к нему.

Это не слишком фамильярно — звать его по имени?

— Не подходи, я выстрелю!

Кажется, слишком. Я остановился.

Дуло револьвера уперлось Мэгги в лоб.

— Опусти ствол! — крикнул я. К черту медведей.

— Стой на месте, — приказал Рэймонд более спокойно, — или я ее убью.

— Ее зовут Мэгги, и она здесь совершенно ни при чем. Отпусти ее. Мы все выясним между собой.

— Моя дочь тоже была ни при чем! А ты ее убил!

— Смотри, Рэймонд, — начал я, — сейчас я сяду вот на тот камень. Не знаю, кто наплел тебе все это, но он солгал. Я не трогал твою дочь.

Мне показалось, что Мэррел начал сомневаться.

— Я сяду там, — продолжал я, отступая к камням, — и мы поговорим. Только отпусти Мэгги.

— Думаешь, я идиот?

— Нет, Рэймонд, не думаю. Я думаю, ты хочешь знать, что случилось с Полой. Тебе кто-то сказал, что я ее убил, но это неправда. Кто тебе сказал, Рэймонд?

Я сел на камень.

Здоровяк казался совсем потерянным. Он по-прежнему переминался с ноги на ногу и все больше волновался.

Мэгги, учитывая обстоятельства, держалась неплохо. Мы переглянулись, и она едва заметно кивнула.

— Ты убил Полу… — повторил Рэймонд. — Ты и твой брат.