Я разжал объятия:

— Кто он?

— Рэймонд Мэррел, отец Полы.

Не успела она договорить, как в доме с грохотом распахнулась задняя дверь и над лесом прокатился яростный рев:

— А ну стоять!

На разговоры времени не было. Мы помчались на северо-запад, огибая Гребень. Мэгги оказалась отличной бегуньей, я знал лес как свои пять пальцев, к тому же у нас была фора метров в пятьдесят, а то и больше. Взломщик, несомненно, видел нас из окна второго этажа, а как иначе он узнал бы, в какую сторону мы направились?

Рэймонд Мэррел.

Я несся впереди, выбирая самый короткий путь; любое промедление было бы непозволительной роскошью. То и дело я оборачивался посмотреть, как там Мэгги, и она поднимала большой палец — все в порядке! То ли страх придавал сил, то ли я каким-то чудом сохранил за эти годы приемлемую форму, но бежать было легко. Минуты три-четыре мы летели через лес на предельной скорости. Потом я поднял правую руку, подавая Мэгги сигнал: сворачиваем с тропы! Наши следы были отчетливо видны на влажной земле, а преследователя требовалось запутать.

Если мои расчеты были верны — а я не сомневался, что они верны, — нам предстояло пробежать полкилометра на север, а затем свернуть на восток, к заброшенной водоочистной станции. В той стороне лес делался особенно густым, утоптанных тропинок там не было.

Мэгги морщилась от боли: ее сандалии совершенно не подходили для кроссов по колено в колючей траве. Я сам был хоть и не в сапогах, но в куда более удобных ботинках. К тому же моя спутница до смерти боялась змей, которые вполне могли водиться в этих зарослях. В детстве Мэгги не раз повторяла, что скорее предпочла бы встретиться с голодным гризли, чем со змеей.

От моего дома до водоочистной станции быстрее всего было добраться по прямой. Нам же приходилось делать крюк, сильно забирая на север. Если наш взломщик все-таки пустился в погоню, то, скорее всего, побежал прямым — неверным — путем. По крайней мере, его криков мы больше не слышали — хороший знак.

Вскоре мы подошли к заброшенному строению. Раньше можно было попасть внутрь и даже зайти в бывшее машинное отделение станции. В две тысячи первом году там при странных обстоятельствах погиб ребенок, и власти решили запечатать все входы. Так они надеялись отпугнуть любопытных подростков, но, само собой, добились противоположного эффекта. Запретное место сделалось еще интереснее. Нам ли с Мэгги было не знать? Мы сами не раз залезали сюда в поисках жутких тайн.

Мэгги копалась в телефоне.

— Что ты делаешь?

— Хочу отправить сообщение Россу. Кто-то должен знать, где мы.

Полиция вот-вот должна была приехать. Если Мэррел не пошел за нами, он, скорее всего, сбежал.

— Откуда ты знаешь Мэррела?

Мэгги спрятала телефон.

— Идем под деревья. Здесь мы как на ладони. Особенно с этой твоей майкой всех цветов радуги.

Мы зашагали обратно к лесу, на ходу восстанавливая дыхание. Мэгги снова меня удивила: