Боже мой, какие кладези всякого добра я выуживал ежедневно из этой хьюстонской базы данных! Первая версия СуперФормы вышла к пользователям с несколькими сотнями проблем высшей категории. В следующей категории проблем оказалось не менее тысячи. Кое-что из проблем первой версии было естественным образом устранено в ходе разработки новой версии. Но около 90 % проблем осталось на прежних местах. Я их по одной выуживал и пытался воспроизвести в новых условиях.
Местная база данных для ошибок второй версии ежедневно моими усилиями пополнялась на 3–4 десятка проблем, перекочевавших из вскрытого архива. Новые проблемы тоже, конечно, были. Интенсивность обнаружения проблем и их масштабы привели в ужас не только менеджера, но и еще каких-то незнакомых мне людей, которые постоянно подбегали и с несчастным видом что-то у меня переспрашивали или уточняли.
В кубик меня так и не пересадили, но относиться стали с большим почтением. Раз в неделю по нашей лаборатории проходили какие-то группы людей, ведомые местными «экскурсоводами». Они останавливались возле моего стола, и экскурсоводы говорили: «А вот это Майкл. Уж это такой Майкл! Просто всем Майклам Майкл!» Гости с недоверием осматривали мой убогий закуток, закутанную в плед замерзшую стокилограммовую тушу самого Майкла, жали мне руку и шли дальше.
Тем временем кондиционер, наполнявший комнату необходимым ей холодным воздухом, продолжал работать. Оказалось, что он не просто комнату воздух подает, а просто таки дует мне в самую спину. Через три-четыре дня спина стала ломить. Просьбы куда-нибудь меня пересадить не помогали. Я пришел к заключению, что в СуперМэйле скотское отношение к людям вообще и к коллегам в частности не являлось исключительной привилегией рядовых сотрудников. Напротив, и руководству оно не чуждо.
Проработав неделю-другую, я начал понимать, что работающие в компании консультанты – это черная кость. Причем официально. Пренебрежительное отношение к нам постоянных сотрудников являлось просто отражением официальной политики. Про сильно ограниченный допуск к абсолютно необходимой для работы информации я уже говорил. Возьмем теперь пластиковые пропуска.
Все сотрудники имели такой пропуск с фотографией и магнитной полосой. Но пропуска консультантов отличались по цвету. На их магнитной полосе было запрограммировано время разрешенного нахождения в здании, буквально с восьми утра до пяти вечера. Как-то раз я пришел на работу без пяти минут восемь и не смог войти в здание, поскольку пропуск не позволял открыть входную дверь.
Электронные замки стояли не только на входе в здание, но и возле лифтов, а также в многочисленных коридорах. Чтобы из нашего морозильника пройти в туалет, следовало три раза чиркнуть пропуском у разных замков, что само по себе не является проблемой. Но меня никто заранее о магических свойствах пропуска не предупреждал. Представьте себе мое удивление, когда перед уходом домой я пошел в туалет помыть руки и не смог вернуться на рабочее место. Мой пропуск, запрограммированный до 5 часов вечера, после уже не срабатывал. В итоге я смог вернуться, конечно, но для этого у каждой двери мне приходилось поджидать попутчиков и оправдываться, что, мол, пропуск барахлит.
Задерживаться в лаборатории после окончания рабочего дня было можно. Дверь изнутри открывалась простой ручкой. Но снаружи попасть в лабораторию после пяти было невозможно. Чтобы отлучиться не то что в туалет (это уже большое приключение), а просто на десять метров по коридору сделать чашку кофе, надо было предварительно убедиться, что в помещении лаборатории кто-то остается и предупредить его, чтобы открыл дверь, когда ты вернешься назад.
Особой необходимости работать сверхурочно не было. Но не ждать же мне пяти ноль-ноль с точностью до одной секунды. Бывает, найдешь какую-нибудь бяку в продукте и надо с ней повозиться. Например, воспроизвести проблему на нескольких компьютерах, прежде чем в базу данных заносить. Вот и задержишься.
Неудобство с этими пропусками, да и только. Я как-то по недомыслию книжку подложил, чтобы дверь не захлопнулась, пока я чай заварю. Так прибежал охранник и, узнав, мягко объяснил: дверь не может находиться открытой больше какого-то времени, иначе у него сигнализация срабатывает. Я, кстати, очень большой сторонник хорошей сигнализации и системы безопасности в целом. Но, признавая разумность удаления аппендицита, нельзя обрадоваться, когда тебе это делают через задний проход. Я, собственно, только об этом.
Выяснилось также (и тоже экспериментальным, к сожалению, путём), что, помимо ограничения по времени суток, мой пропуск действителен только на месяц. В день, когда я это узнал, мне пришлось простоять полдня на входе, дожидаясь, когда внутри разыщут уполномоченных чиновников, найти которых никто не мог. То ли их никогда невозможно найти, то ли мне в этот день не повезло. Но менеджер наш взялся в будущем это дело поправить и справился с задачей успешно.
Консультантов официально ставили во второстепенное положение и при выделении рабочего места. В лаборатории не было ни одного постоянного сотрудника. Даже у тех консультантов, что пришли раньше и уже сидели в кубиках, кубики были более тесными или же в них работали по несколько человек.
Разница между американской политкорректностью и русской демократической мыслью обнаружилась вскоре вполне явно. Очень многие (хотя далеко не все) постоянные сотрудники СуперМэйла из местных выражали свое брезгливое отношение к консультантам только выражением лица и вызывающе хамской манерой разговора. Но тестировщик Ваня в разговоре со мной популярно объяснил, что консультант – это человек второго сорта и должен знать свое место. Выражением лица и манерой разговора Ваня не отличался от американцев, но он позволил себе вслух высказать то, что остальные демонстрировали только мимикой и жестом.
Ване под 50. Он отучился годик в какой-то американской полукомпьютерной ремеслухе и тестировщиком стал совершенно случайно. В этой конторе он работал уже года три и считал себя ветераном. Не знаю наверняка, чем Ваня зарабатывал себе на жизнь в прошлом, но, судя по его манерам и бедности речи, умственным трудом он не занимался. Может, работал в литейке. Это всего лишь моя догадка, происходящая из того обстоятельства, что Ваня разговаривает очень громко, почти кричит. Когда мне доводилось проходить через гигантскую комнату, где был расположен его кубик, то в любой точке этой комнаты был хорошо слышан его бас. Ваня постоянно говорил по телефону и что-то объяснял по-русски то ли жене, то ли сыну.
При первой встрече, еще не разобравшись, с кем имею дело, я поделился с Ваней удивлением по поводу организационной неразберихи, имеющей место в учреждении. Вот тут-то я всё и услышал: и про консультантов, и про место у параши, и как почетно и престижно быть постоянным сотрудником такой замечательной компании, как СуперМэйл. Видимо, на моем лице Ваня заметил некоторое сомнение по поводу последнего пункта. Чтобы окончательно поставить меня на место, он сделал многозначительное лицо и, выдержав соответствующую торжественности момента паузу, назвал получаемую им зарплату. Сумма эта была ничтожно мала для человека с тремя годами стажа. Это было вдвое меньше того, что платили мне, и примерно столько же, сколько получала окончившая месяц назад мою гаражакадемию голубоглазая Наташка. Чтобы окончательно добить меня, Ваня торжествующе добавил, что через несколько месяцев рассчитывает на повышение.
В СуперМэйле имелось что-то вроде внутренней табели о рангах. Каждый человек принадлежал к какой-то категории. Чтобы надбавить ему зарплату, необходимо иметь вакантную ставку в следующей категории. В принципе ставки в соседних категориях могли перекрываться, но только до определенного предела. Бедный Ваня, ему катастрофически недоплачивали! Скорее всего он это понимал и потому нуждался в какой-то разрядке.
Ему пришлось пережить настоящий удар, когда через несколько месяцев Наташке предложили перейти на постоянную работу. Она согласилась, и ей предложили в полтора раза больше, чем Ване. Им бы в этом учреждении помалкивать о своих зарплатах, но так уж повелось, что русские между собой тайны из своих зарплат не делали. Ваня взорвался и ушел в другую компанию, на вдвое большую зарплату. Ему бы раньше задуматься и о жизни, и о своем месте в ней, но лучше поздно, чем никогда. С тех пор я Ваню не встречал, но очень надеюсь, что общаться с ним сейчас легче, чем тогда.
Почти ежедневно из компании увольнялись люди. То было время, когда интенсивно создавалась инфраструктура грядущего интернетовского взрыва. Ребята из СуперМэйла, уже имевшие хороший опыт работы с интернетом, шли нарасхват. Телефон на моем столе звонил все чаще и чаще. Большинство звонков было от рекрутеров, пытавшихся кого-то отыскать. Звонки меня достали вконец, но альтернативы мне не было, и приходилось поднимать трубку.
Соответственно в компании шел интенсивный набор новых сотрудников. Все комнатки для собеседований были постоянно заняты. Консультантов к собеседованиям не привлекали, не положено. Наконец, в мою бригаду наняли двух очень славных девчушек-китаянок. Два года назад обе окончили приличные университеты со специализацией в программировании. Обе два года проработали тестировщиками в очень известных компаниях. Когда я их спросил, почему они не пошли в программисты, то ответ был вроде «неохота надрываться».
Заниматься ими совершенно некому, потому что наш менеджер постоянно где-то носится. Он не просит меня над ними шефствовать, но когда видит, что я это делаю, благодарно улыбается. Я тоже в свое время был молодым специалистом и помню прекрасно, как плохо себя чувствовал, когда никому до меня не было дела. Тем более, начав работать над проектом, я уже могу довольно четко сформулировать, что и как надо делать.