Золотарёв: Да, хорошая идея, я как раз хочу собрать группу и учить их тестированию.
Я: А чему именно?
Золотарёв: Программированию на «Си».
Я: А как же тестирование?
Золотарёв: Так это же и есть тестирование. Вот представь, приглашают человека на собеседование. Он говорит, что хочет работать тестировщиком. Ему сразу зададут вопрос: «А ты «Си» знаешь?
Мама рассказывала, что во время войны, в эвакуации (а дело было в Барнауле) она в студенческом джазе играла на ударных. Парней тогда мало было, только покалеченные войной и «белобилетники». И играл у них на скрипочке один еврейский мальчик-одессит. Какую мелодию ни заиграют, а его скрипочка всё ведет в сторону «Раскинулось море широко…» Вот так и тут, как ни поверни, – всё начиналось и заканчивалось «Си», а в моих учебных планах его вообще не было в помине.
Тем временем Руфина присутствовала на моих занятиях по машинописи, которые я вёл по договоренности с Золотаревым для его студентов. Перед занятиями я объяснял ей, что будет происходить на уроке, а после мы разбирали по свежим следам методические вопросы. Руфина очень переживала, что студенты растащат по домам мои упражнения. Ей казалось, что если они размножат учебные материалы, то никто к ней учиться уже не пойдет. Будто упражнение само может человека чему-то научить! Я не был уверен, что Руфина понимает что-то в моей методике преподавания машинописи. Она фокусировалась на другом, и проведение занятий не входило в её приоритеты.
Руфину одолевали мысли о собственном бизнесе. И не вообще о бизнесе, а о школе. Более глубоких деталей в её представлении не было. Школа как место, где чему-то учат. Вот в Баку у нее была школа, и очень успешная! Версия «своей школы в Баку» менялась от рассказа к рассказу. Иногда это была собственная компьютерная школа. Иногда – совместная с партнерами по бизнесу. Иногда это была школа крутых ребят, к которым Руфина то ли имела отношение, то ли нет. Эта часть её прошлого оставалась неопределенной. Но неоспоримый факт состоял в том, что Руфина была одержима идеей создания школы, без подробностей. Поэтому всё до кучи пригодится, в частности, машинопись – дело нужное.
В перерывах между лекциями мы трепались о жизни. Я рассказал Руфине о наших метаморфозах и о том, что надо бы тестирование нести в массы, что я и собираюсь в принципе делать. Руфина вцепилась в меня мертвой хваткой: «Давай вместе! Ты все равно целый день на работе. Кто-то же должен днём сидеть на телефоне, отвечать на звонки, с будущими студентами разговаривать!»
Более того… Согласно моему видению задачи, первая часть курса для тестировщиков должна была покрывать пробелы в элементарных компьютерных навыках и знаниях: обучать пользованию DOS, Windows, файловой системой, работе с утилитами. Вторую, профессиональную часть курса, я должен вести сам – больше некому. Но на азы можно кого-то привлечь. Руфина с невероятным энтузиазмом принялась меня убеждать, что у нее компьютерное образование. Она вообще программист, в сущности! Просто дети малые не позволяют работать. А так она базы данных программировала! И с азами охотно справится, на раз. (Через пару лет к этой истории прибавятся подробности: якобы Руфина програм мировала не абы что, а работала на космических проектах, которые в СССР как раз в Баку и разрабатывались ☺.)
Не могу сказать, что её рассказ о покорении вершин программирования произвёл на меня какое-то впечатление, но преподавать то, что требовалось в первой части нашего курса, было делом более чем простым. Пара месяцев – и всякий мотивированный человек мог бы это делать очень прилично. А мотивации Руфине было явно не занимать.
Я стал думать: действительно, если начинать учебный процесс, то нужен человек на телефон. Я на работе не могу этим заниматься. За 6 долларов в час в те годы можно было найти подходящего человека. Но в этом случае преподавать азы компьютерной грамотности пришлось бы нанимать еще кого-то. Это тоже не проблема, когда есть раскрученный бизнес, поток, деньги и все то, что отличает бизнес реально функционирующий от умозрительного. А если нет ничего, кроме идеи? И если быть честным с самим собой, то нет никаких гарантий, что идея эта состоятельная. У меня есть видение, есть опыт перековки: свой личный и в индивидуальном порядке – моей жены и ещё двух московских знакомых. И всё. А разница между индивидуальным обучением одного человека и целой группы – это как между небом и землей! В этом-то сомнений у меня не было, поскольку я у доски с 15 лет стою. И достаточно ли работы для потока новичков? Кто может сказать?
Мысленно я колебался: взять в компанию человека совсем со стороны, как Руфина, или еще одного инженера вроде меня самого? Но меня напугали разногласия с Золотарёвым по поводу учебного плана подготовки тестировщиков. Поди объясни программисту, что он не понимает тестирования! Если бы я мог найти близкого по духу тестировщика… Но его не было. Вообще тестировщиков вокруг не было, – время такое. Кроме того, на телефоне сидеть все равно некому. Нанять человека на телефон не сложно, если два инженера скинутся и сделают всю остальную работу. Но не было второго инженера. А в одиночку я боялся не справиться. Вот такие у меня на тот момент были мысли.
Но отсрочить запуск учебного курса для тестировщиков было уже нельзя. Процесс фактически пошел. Руфина катализировала накопленный мною потенциал, и он должен был разрядиться, и очень скоро.
Моё тогдашнее представление, кого принимать на курсы тестировщиков, сформировалось, с одной стороны, моим опытом работы в Корейском центре, где я встречал невероятное количество интеллигентных, образованных и одновременно совершенно потерянных в профессиональном плане людей, с другой стороны, – моим личным опытом развития в профессии.
Совокупный образ идеального студента в итоге был сформулирован так:
– не старше 50;
– высшее техническое образование;
– английский, пусть скромный, но умеет прочитать книжку и сможет пройти собеседование;
– личный автомобиль;