Когда стали известны результаты президентских выборов 1992 года, я понял, что в США надежда – это экономическая категория. Впервые за несколько лет рванули вверх предрождественские продажи, – раньше люди боялись тратить. Мало того, Федеральный резервный банк начал снижать процент по банковским кредитам. Они еще долго будут им манипулировать, и весьма успешно, но тогда это было очень к месту. За те два месяца, что прошли от выборов до вступления Клинтона в должность, экономика уже стала лучше, и настроение в стране тоже улучшилось. Демократы получили большинство в обеих палатах, то есть ничто не могло им помешать провести в жизнь те кардинальные реформы, на которые они получили мандат.
Первая ошибка, совершенная Клинтоном: он, торопясь сделать то, что можно сделать быстро, чтобы с ходу показать результат, начинает с геев в армии. Многие недовольны: у нас что, других проблем нет в рецессию, более важных? Геи тоже недовольны, потому что реформа не доведена до конца. Да, теперь их не будут спрашивать: гей, не гей? Но если открыто признаешь, что гей, – из армии уволят. Половинчатая, выходит, реформа.
Вторая ошибка, которая стране обошлась в триллионы: Клинтон поручает своей жене провести реформу здравоохранения. Стервозная, заносчивая, открыто неуважительная, первая леди настроила против себя демократов в Конгрессе. Реформу грохнули не республиканцы, а сами демократы. У демократической партии имелись в колоде десятки опытнейших политиков, которые провели бы реформу на раз, – но нет! Такого лузера, как Клинтон, в истории США еще поискать. Однако учетная ставка снижается, к 1996 году экономика выберется из затяжной рецессии и Клинтон получит репутацию успешного президента.
Если бы на момент увольнения из ТрайСофт у меня оказался под рукой танк (только глаза закрой – и вот он, и в каждой руке по рычагу!), то, кажется, разнёс бы это гребаное здание до пыли, до щебенки, до того было обидно! Обещали, обещали, а потом – бац! – и сократили. Ведь я работал очень много часов, и не то, чтобы мне их обещания были как-то важны. Но и за язык их никто не тянул, надо заметить.
Но это все эмоции. Второй раз в жизни мне предстояло выйти на рынок труда в качестве тестировщика. На этот раз поиск работы у меня занял месяц. Прошло меньше года, но рынок буквально взорвался объявлениями о найме тестировщиков. В день уже появлялось по 15–20 объявлений о вакансиях, что намного приятнее, чем 5 в неделю. Плюс даже по местным понятиям я уже матёрый тестировщик: две работы в США за плечами! И английский заметно подтянулся.
И стали меня тягать по собеседованиям, как ту Савраску, – всю долину перепахал во всех направлениях. Было несколько предложений о работе. Из известных компаний помню Seiko Instruments. Но я ждал предложения от Борланда, легендарной по тем временам компании. Они просили подождать, и я согласился, потому что очень хотел работать именно там.
В этот период, когда за год буквально взорвался рынок и я уже понимал, как и что нужно подавать, чтобы оказаться востребованным, у меня в голове сложился абсолютно четкий план курсов по тестированию, до мельчайших деталей. Я знал, кого учить, чему учить, как учить, на чем учить, что писать своим студентам в резюме, как препарировать опыт их прежней жизни, чтобы вытащить из него на свет навыки, переносимые из одной профессии в другую.
В Москве мы привыкли жить в квартирах, и сама мысль о доме вызывала у меня сильное отторжение. Это значит залезать на крышу по стремянке, косить траву, выравнивать забор… Жуть брала от одной мысли. Мы прекрасно жили в Маунти-Вью в съемной квартире-кондо за $995 в месяц. Но вокруг было очень много новых эмигрантов, для которых покупка дома была чем-то таким, о чем они говорили с придыханием. По тем временам дом в Пало-Альто наши знакомые покупали за сумму в пределах от 250 до 370 тысяч.
Во время рецессии недвижимость плохо продавалась. Кроме рецессии, обвалу цен помогло землетрясение 1989 года. С конца 1992 года банковский интерес по ипотеке начал быстро снижаться. А мы потихоньку стали ощущать, что такое платить налоги. А как платить меньше? Надо иметь списания. Так, начав прилично зарабатывать, неизбежно приходишь к вопросу о списаниях налогов, а от него – к покупке недвижимости.
Хронологически это выглядело так:
– август 1992, мы сняли квартиру-кондо в Маунтин-Вью;
– октябрь 1993, в этом же доме мы купили кондо, (1200 кв. футов, 2-бедрум, 130 тысяч долларов);
– сентябрь 1995, купили дом в Лос-Альтос. Об этом будет отдельный рассказ.
Дом купить мы были просто вынуждены, поскольку доходы росли довольно быстро и кондо уже не спасало своими скромными списаниями. Требовалось нечто значительное. Вот мы и купили дом, хотя не лежала к нему душа. А потом привыкли, и уже стало естественно жить в доме. А потом такое началось с недвижимостью, что лучше я отдельно отпишусь.