Первые три недели я проработал в лос-гатовском офисе. Потом фирма переехала в Сант-Клару. Натан объяснял это тем, что приличная хайтековская организация должна иметь адрес и офис именно в Санта-Кларе.

В Лос-Гатосе работать было здорово. Компания занимала две комнатки в двухэтажном доме в самом конце самой центральной улицы города. Кто в Лос-Гатосе не был – при случае побывайте. Место богатое, и организовано для тех, кто «энжоит лайф», то есть наслаждается жизнью: всюду букинистические магазинчики, кофейни, картинные галереи, балдеющий народ… Когда говорят, что в Америке нет красивых женщин, я сразу понимаю, что человек в Лос-Гатосе не бывал. Красивые? А фигурки, а холеность, а выражение лиц! Ходить на ланч было, как на экскурсию. Но, эх, уехали мы оттуда, и больше не о чем говорить.

Новый офис нашей компании располагался как раз напротив Санта-Клара Конвеншн Центра, где ярмарки вакансий проходят. Кто там бывал, тот знает, о чем речь. Здание одноэтажное, с высоченными потолками, что усиливало ощущение большого пространства. Помимо приемной, занятой Иришкой, имелись две большущие комнаты и три-четыре офиса. Была еще «тещина комната» – глухой чуланчик вроде кладовки. Когда мы на новое место вшестером переехали, то чувствовали себя очень вольготно. Дислокация была такой: в одной большой комнате работали Гоша, Дэйв и я. В другой сидела в одиночестве Патриция. Натан, Карл, Крис и Фред имели отдельные кабинеты. Про убогость нашей обшарпанной кухоньки я уже говорил. Сортир тоже не блеск, но чистый и не вонючий.

А вокруг безработица 10–11 %, и сам факт наличия работы греет сердце. Работай и получай от жизни удовольствие. А фронт работ был обеспечен на славу.

Компании-производители программного обеспечения платили за место на нашем диске. Кроме того, нам должны были поступать комиссионные от продажи их программной продукции. Да и сами диски в будущем планировалось продавать. Но для начала, для раскрутки, решили первую партию отдать бесплатно. Как раз намечался выход нового мультимедийного журнала, распространяемого через розничную сеть. И в качестве бесплатного приложения к первому номеру предназначался наш первый диск. После выхода диска потенциальный покупатель нашей компании должен был оформить сделку. В качестве покупателя выступала издательская компания с годовым оборотом в 4 миллиарда долларов.

Ситуация на рынке была к Натану беспощадна. Он только начал раскручивать ТрайСофт, а уже через три месяца у него было с пяток конкурентов. Особенно один дышал в спину – СофтТэнк. Эту компанию создал гигант продажи программного обеспечения через каталоги. Их ассортимент был намного богаче нашего, и издавать они собирались не отдельные диски, а сразу целые альбомы из нескольких дисков. Плюс у них была своя сеть клиентов. Но СофтТэнк нас не догнал. У них было слишком много денег на старте. Они стали собирать гулянки с участием крупных предпринимателей – гольф, жрачка, веселье… В то время как мы под руководством Натана клепали продукт днем и ночью. Опоздать к намеченной дате выхода журнала было равносильно закрытию нашей компании. Денег у компании хватало только на то, чтобы выпустить продукт и сразу же продаться.

В предшествующие релизу несколько недель обстановка в компании накалилась до предела. Мы с Гошей валились с ног. Остальные пахали не меньше. Надо отметить, что при общем диком нервном напряжении и чудовищной сверхурочной нагрузке никто не срывался, не орал, не болел, не начинал сволочиться или высчитывать, кто больше сделал. Компания работала как часы. Мы все находились несколько недель в состоянии полного остервенения, включая мою жену, которая даже со стороны смотреть на это спокойно не могла. Особенно ее возмущало, что нам, засиживавшимся на работе до ночи, компания не предлагала еду. Действительно, так принято, когда работают сверхурочно. Обычно заказывают пиццу.

Однажды, придя в офис часам к Ю утра, Карл помахал нам рукой и спросил: «How are you?» («Как вы?») На что шутник Гоша ответил: «Bad, but who cares?» («Плохо, но кого это волнует?») Карл не на шутку встревожился и побежал к Натану, хотя я перехватил его на полпути и объяснил, что это была шутка. Однако Натан нас двоих вызвал и пообещал бонус в случае успешного выхода продукта в срок. Не помню сколько. Тысячи три-четыре. Мы сказали, что и без бонуса сделаем всё от нас зависящее, но за внимание спасибо и от денег не откажемся.

Дэд-лайн отправки мастер-диска на тиражирование наступал в 8 утра какого-то числа октября месяца. В этот день к 7 часам утра я уже проработал беспрерывно сутки. В семь утра Крис повез мастердиск в аэропорт. Свершилось!

Пару дней отоспались с разрешения начальства, а бонуса всё нет. Ждём ещё – нет! Тут я совсем озверел. Раньше меня Гоша накручивал, что Натан – жмотина и надо отсюда валить, а мне в целом всё нравилось, и я отнекивался. А тут наоборот: Гоша спокоен, а я завелся. А тут еще моя жена подключилась: безобразие, мол, и все такое. Звонит мне на работу и на мозги капает. Гоша предлагает: давай я с ней поговорю, успокою. Они мирно беседуют, но в процессе успокоения, на реплику моей жены, что надо оттуда увольняться, Гоша в миротворческом порыве отвечает: «Ну где ему ещё такие деньги заплатят?» Мне эта фраза не понравилась. По окончании разговора я Гоше высказал, что признателен ему и всё такое, но эта фраза явно была лишней. Реакция Гоши меня озадачила. Он всё отрицал: мол, не произносил он этих слов, и не мог произнести, я на него наговариваю. С мыслью, что может мне и вправду почудилось, приезжаю домой и уточняю у жены: были такие слова или нет? Она говорит: «Да, я еще сама очень удивилась, чего это его в эту сторону понесло».

Этот небольшой эпизод расставил на места многое в моем понимании природы некоторых вещей. Мы с Гошей никогда не ссорились, не выясняли отношений, но я просто перестал их активно поддерживать. Они сами собой сошли в ноль после того, как Гоша уволился.

А тогда я просто пошел к коммунисту нашему и говорю: «Фрэд, что за ситуёвина такая?» Фрэд начал меня успокаивать: «Брось, они не такие ребята, чтобы обмануть. Просто в суете забыли о вас». Но к Натану он всё же сходил. Тот, надо отдать ему должное, меня в сторону отозвал, извинился, чек вручил и поблагодарил за хорошую работу. Зарплату поднял. В общем, отошел я. Понял: шефу тоже все это нелегко далось.

После завершения проекта в компании воцарилась атмосфера всеобщей любви и братства. Прям корчагинцы какие-то. Но тут начинается вторая часть этой истории, посвященная периоду существования нашей компании после её продажи, которая вскоре была юридически оформлена.

Пока мы вели борьбу на техническом фронте, компания продолжала пополняться новыми людьми. Патриция обзавелась помощницей – добродушной и очень скромной девушкой. Помощница робко обзванивала компании и спрашивала, не хотят ли они посмотреть наши рекламные материалы. Обычно никто не возражал. Через недельку за них бралась сама Патриция и добивалась подписания контракта.

Появился у нас и директор по продажам, которого звали Кевин Блум. Его задача состояла в том, чтобы пристраивать следующие выпуски нашего CD. Кевин договаривался с крупными производителями компьютеров, такими, как Компак, чтобы они наш CD с программным обеспечением сразу прилагали к своим компьютерам. Производители платили нам по трёшке за CD, а клиентам говорили: «Даём вам на 200 долларов бесплатного программного обеспечения». Кевин взял себе «тёщину комнату», потому что не хотел, чтобы кто-то слышал его переговоры с компаниями. Хотя орал он по телефону так, что нам все было слышно: вход в его каптёрку был через наш зал.

В помощь Кевину взяли выпускника колледжа, в задачу которого входило обзванивать местные и неместные мастерские по сборке компьютеров и агитировать их к своей продукции прилагать наши диски. Таких мастерских было если не тысячи, то сотни наверняка. Этот парень работал в нашей комнате, его стол стоял прямо у входа в каптёрку Кевина.

О Кевине следует рассказать особо. Было ему тогда лет сорок, и он только-только женился. Сам он вырос в патриархальной еврейской семье в Бруклине и хотя кашрута не соблюдал, но знал все нюансы этого дела и жену себе нашёл такую же, через синагогу. Роста Кевин был среднего, телосложения плотного, с мясистым большим носом, приличной лысиной, начинающейся со лба. Если бы не лоск, не шикарные костюмы, которые Кевин ежедневно менял, то внешне он вполне сошел бы за русского таксиста, каких в Сан-Франциско сотни. Особенно принимая во внимание его небольшое брюшко, поддерживаемое ремнем, причем подчеркнуто снизу.

Характер у Кевина был очень веселый, иногда даже чересчур. Он любил и потрепаться, и поржать, и приколоть кого-то из ребят, но совершенно беззлобно. Переход от бурного веселья к полной серьезности у него происходил мгновенно. Хотя, глядя на серьезного Кевина, не оставляло ощущение, что он сейчас что-то озорное отчебучит. Это был комедийный персонаж. Расскажу пару случаев для наглядности.

В первый рабочий день Кевина в компании Натан, как водится, провел новичка по офису и каждому сотруднику персонально представил. На меня Кевин посмотрел очень пристально, поздоровался с характерным бруклинским выговором, и я просто кожей почувствовал, что сейчас он в уме решает, еврей я или нет. Я ему и говорю: очень приятно, что вы к нам пришли. Успех компании в ваших руках, так что уж, пожалуйста, не подкачайте. Мы на вас очень надеемся.

Закончив процедуру знакомства с сотрудниками, Кевин подошел ко мне снова и с самым серьезным видом, от которого я чуть не прыснул, спросил: «Ты это серьезно все говорил?» – «А как же! – говорю я. – Откуда такие сомнения?» А он: «Понимаешь, обычно инженеры – это самонадеянные козлы, которые думают, будто от них что-то сильно зависит. Они не в состоянии понять, что это мы, которые любое дерьмо умеем продать, определяем успех или неуспех компании». И спрашивает: «А ты еврей?» – «Да разве не видно?» – делаю обиженный вид. «Видно, видно, – говорит он доверительно и жмет мне руку. – А то думаю, откуда у инженера такое глубокое знание жизни?»