Ты мне, я тебе

Бесспорно, Америка — очень успешный государственный и цивилизационный проект. Один из лучших в истории человечества. Отцы-основатели США были довольно умелыми и, как сейчас выясняется, эффективными политтехнологами, создавшими систему, которая вот уже два с половиной века работает без особых сбоев. Американская конституция является самой старой писаной конституцией мира, которая ни разу не менялась. В нее только добавлялись поправки, да и то немного, а с годами все реже и реже. Американскую Конституцию писали люди, которые пообещали после ее принятия уйти из политики, чтобы не создавать впечатления, будто они писали Конституцию «под себя». Они так и сделали — правда, некоторые впоследствии вернулись в политику и даже преуспели в ней.

Конституция США, как известно, была принята в сентябре 1787 года тринадцатью бывшими английскими колониями, которые провозгласили себя независимыми государствами и объединились в то, что мы сегодня называем Соединенные Штаты Америки. Создавались США как конфедерация, где каждый штат обладал всей полнотой власти и был независим от центрального правительства. Долгое время не удавалось даже согласовать место для столицы: ее перемещали из одного города в другой, из одного штата в другой. Ни один штат не хотел иметь столицу на своей территории. Я к этому еще вернусь чуть ниже. В течение двух с половиной столетий федеральная власть предпринимала отчаянные усилия по перетягиванию полномочий в свои руки, и все это время Америка эволюционировала из конфедерации в федерацию, хотя у штатов и сегодня остается гораздо больше власти, чем у Вашингтона, — во всем, что касается ежедневной жизни простых граждан. Вряд ли данная ситуация существенно изменится в обозримом будущем.

Название страны, кстати, традиционно неправильно переводится на русский язык. Русское слово «штат» с привычным нам теперь географическим значением заимствовано из немецкого языка, в котором соответствующее слово Staat означает «государство, правление». Поэтому правильно было бы переводить название страны (об этом я уже неоднократно писал и говорил) как «Соединенные Государства Америки», вместо того чтобы придумывать в русском языке новое значение для слова «штат».

Так вот, Конституция США была написана именно с упором на власть штатов над Вашингтоном, и никто ее менять не собирается. Все штаты очень ревностно относятся к любым попыткам центральной власти присвоить себе какие-либо права и возможности. Вспомните, например, недавнюю историю с реформой медицинского страхования Обамы и то, как ее воспринимали американские штаты. Напомню также, что в США фактически нет федеральной полиции: она вся местная и подчиняется муниципальной власти и губернаторам. Министерство внутренних дел в Америке есть, но его компетенция — не полицейская, а, скорее, хозяйственная: управление парками и заповедниками, водоемами и мемориальными историческими площадками.

Более сложная ситуация с силами американской Национальной гвардии: часть ее напрямую подчиняется президенту страны, другие части — губернатору и местной власти. В стране нет федеральных кодексов — административного, уголовного, семейного. Каждый штат имеет собственные своды законов и собственную Конституцию. В любом случае американская система задумана и реализована так, что федеральные власти и штаты сильно зависят друг от друга, держат друг друга на жестком крючке и сильнейшим образом конкурируют в политическом поле. По сути дела, политическая история американского государства складывается из бесконечных попыток центрального правительства взять верх над штатами — и противостояния этому местных властей. Баланс этих сил отчасти и обеспечивает то, что мы называем американской демократией.

Вообще, скажем прямо, 90 % всей политики в США — это не внешняя политика, не оборона и не безопасность, а непрекращающаяся ни на минуту борьба за полномочия между Вашингтоном и штатами. Эта борьба и есть та центральная ось, вокруг которой крутится все в Соединенных Штатах. Притом она практически незаметна для остального мира, для которого по понятным причинам более важны внешнеполитические шаги данного государства. Однако без понимания роли этой оси невозможно правильно оценить и всю внутреннюю политику Америки, и даже события вокруг выборов 2020 года, и борьбу за утверждение их результатов. Местные власти во внутренней политике имеют больше возможностей, полномочий, денег, законодательных прав, чем центральные власти в Вашингтоне. Американцы любят свою столицу, любят туда приезжать, но смотрят на нее несколько свысока, понимая, кто кого содержит. В отличие от Москвы столица США вовсе не центр финансовой, экономической, развлекательной или даже интеллектуальной индустрии. Это просто политический офис размером с город. Главный политический офис мира.

Процесс создания и подписания Конституции США оказался крайне сложным, нервным, бурным и противоречивым. Слишком разные интересы были у делегатов, готовивших первоначальный текст, слишком по-разному они видели роль и место своего штата в составе единого государства. Часть делегатов покинула Конституционный конгресс, один из штатов вообще отказался признавать и подписывать Конституцию. В правах были ограничены не только рабы, но и женщины. Более того, высказывались даже предложения лишить избирательных прав малоимущих и не обладавших землей. Но они были, к счастью, отвергнуты. В конце концов собравшимся представителям штатов удалось достичь компромисса — и Конституция была принята. Этот конституционный компромисс стал краеугольным камнем новой политической культуры — американской. Действительно, традиции компромисса до сих пор являются важной частью американского менталитета. Что касается внешней политики, то американцы никогда особенно и не распространяли на нее принцип компромисса, предпочитая руководствоваться в данной сфере национальными интересами и собственным видением ситуации.

Однако во внутренней политике и в своей обычной жизни американцы очень ценят принцип компромисса. Отсюда такая высокая степень неприятия президента Дональда Трампа, которого многие американцы считали неспособным на компромисс. Отсюда столь заметная роль всевозможных медиаторов, переговорщиков, адвокатов, умеющих договориться с противоположной стороной. Какие бы противоречия ни возникали в американской политике или жизни простого американца, их принято разрешать через поиск компромисса. При этом, как замечательно сформулировал адвокат, занимавшийся моим первым разводом в США, компромисс — это когда обе стороны остаются недовольными ситуацией и чувствуют себя в любом случае несправедливо обделенными. Это естественно. Вот когда одна сторона остается довольной, а другая — нет, значит, компромисс был неполноценный, ущербный. Да и вообще не компромисс. Российское отношение к компромиссу, как известно, сильно отличается от американского. Чтобы понять разницу, достаточно вспомнить знаменитое стихотворение Евгения Евтушенко:

Эпоха, наступившая после принятия американской Конституции, стала первым периодом дружбы и сотрудничества России и США. Обе страны крайне враждебно относились к Англии, и наличие общего врага их объединяло. Кроме того, существовали и серьезные экономические предпосылки. Политика Николая Первого, который отчетливо видел стремительно растущее отставание России от Европы, особенно от Англии, требовала существенных преобразований. На внутренние социально-политические изменения император после событий 1825 года пойти не мог. Поэтому он принял решение заняться промышленной и технологической модернизацией. Из Европы, находившейся под сильным влиянием Лондона, никакой помощи ожидать не приходилось, поэтому русский правитель обратился к США. Вторая четверть XIX века стала периодом массовой работы американских инженеров и техников в России. (Потом такая ситуация повторится в период советской индустриализации.) Они помогали строить первые паровозы и железные дороги, включая путь Петербург — Москва. Американцы протянули по России первые телеграфные линии и помогли перевооружить российскую армию — среди приехавших из США были, в частности, оружейные инженеры Хайрем Бердан и Сэмюэл Кольт. Именно тогда в самих Соединенных Штатах стали формироваться две линии в отношении к России, которые сохраняются до сих пор. Сторонники первой из них утверждали, что Россия навсегда обречена быть отсталой, бедной и реакционной державой, с которой надо состоять в принципиальном конфликте. Другая же линия основывалась на мнении, что Россия — страна достойная, только вот ищет свой путь к свободе и процветанию трудно и слишком извилисто. Поэтому ей надо помочь в этом. Обе эти линии черпали свои аргументы в Англо-американской войне 1812–1814 годов, в периоде индустриализации при Николае I и в спорах между федералистами и антифедералистами в элите США. Россия, напомню, к этому времени разгромила Наполеона, прошла через восстание декабристов и не смогла — хотя очень пыталась — остановить конфликт между Англией и США, что подорвало ее международные позиции. Идея заключить в Петербурге итоговый мирный договор провалилась.

Иными словами, Россия с давних времен была темой, раскалывающей американский истеблишмент. С обсуждения отношений с Россией среди прочих тем в США началась партийная борьба. Как известно, Джордж Вашингтон вообще выступал против создания в стране любых политических партий, однако вокруг отцов-основателей по объективным причинам все же стали возникать политические группировки. Две были самыми мощными и многочисленными: вокруг Александра Гамильтона собралась партия федералистов, а вокруг Томаса Джефферсона — антифедералистов. Таким образом было заложено начало всей партийной эволюции США. Различия между группировками были очень серьезные. Во внутренней политике сторонники Джефферсона видели Америку как аграрную республику «свободных землевладельцев» и всячески противились дальнейшей централизации государства. Федералисты Гамильтона стремились создать единые государственные институты. Во внешней политике сторонники Гамильтона считали необходимым скорейшее восстановление отношений с Англией, а антифедералисты ориентировались на союз с Францией. Когда сам Гамильтон погиб на дуэли, президентом страны был избран Джеймс Мэдисон, который вскоре инициировал войну с Англией, которую, повторюсь, Россия и пыталась прекратить, но не сумела.

Важнейшим для своего времени был простой, казалось бы, вопрос о том, кто такие американцы. Требовалось уточнить, как каждый житель штата вписывается в федеральную структуру и что важнее — гражданство штата или гражданство страны. В 1868 году, сразу после Гражданской войны, была принята так называемая Четырнадцатая поправка к Конституции США. Вот она: «Все лица, родившиеся или натурализованные в Соединенных Штатах и подчиненные юрисдикции оных, являются гражданами Соединенных Штатов и штата, в котором они проживают. Ни один штат не должен издавать или применять законы, которые ограничивают привилегии и льготы граждан Соединенных Штатов; равно как ни один штат не может лишить какое-либо лицо жизни, свободы или собственности без надлежащей правовой процедуры либо отказать какому-либо лицу в пределах своей юрисдикции в равной защите закона».

Эта поправка считается (и не без оснований) одной из важнейших и самых демократичных поправок в американской Конституции. Она не только закрепляет положение о том, что лица, рожденные в США, автоматически становятся гражданами, но и провозглашает равенство всех граждан — независимо от того, в каком штате они проживают, независимо от цвета кожи, материального состояния, происхождения и т. д. Кроме того, эта поправка утверждает, что ни один штат не может издавать законы, ограничивающие привилегии и льготы граждан Соединенных Штатов. Это значит, что государство не может ограничить права граждан страны. Данное положение содержится и в основном тексте Конституции. Для американцев это принципиальный вопрос. Позже была принята Пятнадцатая поправка, еще больше развивающая эту тему.

После событий 11 сентября 2001 года была принята масса законов, которые ощутимо ограничивали права граждан США в угоду безопасности. Был принят, напомню, Патриотический акт. В 2015 году последние остатки этого Акта были отменены. А Четырнадцатая поправка эффективно работает до сих пор. Америка остается страной иммигрантов. Как говорил президент Гарри Трумэн, все американцы — это люди через черточку: американцы-итальянцы, американцы-ирландцы, американцы-французы, американцы-немцы, американцы-русские и т. д. Я уже отмечал, что нынешняя Америка — это не традиционный «плавильный котел», а «миска с салатом», где все ингредиенты перемешаны, но сохраняют свою внутреннюю структуру и особый вкус. Приезжая в США, все стремятся стать американцами — однако, добившись этого, очень многие бережно хранят свое этническое, религиозное или историческое наследие. И на бытовом уровне можно заметить достаточно проявлений гордости или по крайней мере устойчивых воспоминаний о корнях, о родине своих предков. Особенно своим происхождением гордятся ирландцы, шотландцы, немцы, французы, евреи, представители восточноевропейских стран. И конечно, России. Они стараются сохранять традиции и, например, по особым случаям пекут пирожки по бабушкиному рецепту или гордо надевают национальные одежды на этнические праздники и культурные мероприятия.

Я уже не раз упоминал в данной книге произведение Ильфа и Петрова «Одноэтажная Америка». Добавлю, что дом для жителя этой страны является не только собственно жилищем, но и символом американской культуры и политического менталитета. Вся жизнь в доме сосредоточена внизу — на первом этаже, где расположены гостиная и столовая, кабинет и кухня, игровая комната, домашний кинотеатр или спортзал. На втором этаже, как правило, только спальни. То есть то, что делается внизу, гораздо важнее и масштабнее, чем то, что происходит наверху. Это такой маленький символ всей страны. Низ важнее верха. Страна в значительной степени децентрализована. Нет вертикали власти, вокруг которой крутятся все структуры, все ведомства, вся жизнь простых и непростых американцев. Америка — «плоская» страна, состоящая из очень разных, но тоже «плоских» штатов. Как полагают сами американцы, отсутствие в их стране единственного доминирующего центра силы с одновременным наличием множества центров с разной степенью компетенции и полномочий делает невозможным государственный переворот или революцию. То есть, с одной стороны, Америка — это страна, которая сделала революцию частью собственного развития и политически романтизировала ее, а с другой — ее жители верят (может быть, излишне наивно) в абсолютную стабильность и устойчивость своей страны, основанной на внутреннем компромиссе. Про Гражданскую войну в таком контексте они стараются не вспоминать.

Столица страны город Вашингтон, федеральные структуры, их отношения и конфликты между собой не являются, по большому счету, поводом для серьезного беспокойства простых американцев. Это, скорее, объект для шуток. Даже конфликт вокруг проигрыша президента Трампа на выборах по-настоящему заинтересовал в январе 2021 года очень немногих. Все опросы показывают, что всерьез подобные темы интересуют лишь несколько кварталов Вашингтона, Нью-Йорка и нескольких других больших городов. Тут действительно страсти кипят. А уж внешняя политика страны американцев не интересует почти совершенно. И в этом заключается глубокое отличие США от России. Поэтому мы часто не понимаем друг друга. Американцы уверены, что вся политика всегда местная, и другой не бывает. То, что происходит на моей улице, в моем городке, в моем микрорайоне, — это и есть политика. А то, что делается в Вашингтоне, Пекине или Москве, кто там что с кем не поделил, — не имеет ко мне никакого отношения. Даже, скажем, сильнейшее антивоенное движение времен Вьетнамской войны было связано не столько с самим Вьетнамом, сколько с местной политикой: домой приходили гробы, американцы несли существенные человеческие и экономические потери. Война требовала все больше финансовых вливаний. Начались сокращения рабочих мест в маленьких городках, страна вступала в экономический кризис. Все это простые люди ощущали на себе. В результате в обществе вызрели мощные антивоенные настроения с примесью ненависти к самому Вьетнаму (кстати, при президенте Буше тоже возникли, хотя и менее мощные, антииракские настроения). Попутно замечу, что из пяти десятилетий — с конца 1941 года до конца 1991-го — Америка целых 14 лет находилась в состоянии реальных военных действий (три войны — Вторая мировая, Корейская и Вьетнамская). Остальные годы США провели в ожидании войны с СССР и в подготовке к ней. Это не могло не привести к серьезным сдвигам в национальном менталитете и к расколу общества на «милитаристов» и «пацифистов», которые до сих пор по очереди вытесняют друг друга из авангарда внешнеполитической элиты США.

В США, как и в любой стране мира, конечно же, есть люди, которые действительно «повернуты» на политике. Причем безвозмездно и непрофессионально. В Америке их, как ни странно, немного для такой большой глобальной державы. Что же касается России, то в ней зря обращают так мало внимания на американскую внутреннюю политику, то есть политическую борьбу, которая идет на уровне штатов, городов и графств. А там происходит много интересного и важного. Именно там формируются основы американской политики, проявляется ее суть и направленность. Именно там можно наблюдать, как функционирует американское политическое разнообразие, которое все больше упрощается и становится более прямолинейным по мере того, как тот или иной вопрос продвигается все выше по государственной иерархии, пока не попадет в Вашингтон: там он и вовсе останется черно-белым, растеряв все оттенки и пестроту мнений. Подавляющее большинство законов в Америке — местные, в лучшем случае распространяющиеся на один штат. Практически все документы, за исключением паспорта для выезда из страны и карточки социального страхования, выдают опять же местные власти. Причем документы, включая водительское удостоверение, школьные аттестаты, университетские дипломы и судебные решения, даже внешне существенно различаются от штата к штату. В общем, без осознания того, что происходит на низовом уровне США, нельзя понять, почему Вашингтон занят именно этими, а не другими вопросами, почему они решаются так, а не иначе. Знание низовой политики США и ситуации «на местах» позволяет определять американские тренды задолго до того, как они окажутся видны всему миру, то есть предсказывать с достаточной точностью, в каком направлении пойдет Америка. К сожалению, ни советская, ни российская школа американистики этим никогда толком не занималась.

Срок годности политика