– Мне жаль, Ариана, что ревность и гордыня застлали твой разум и толкнули на такой глупый и нелепый поступок. Я прощаю тебя, и скорблю о твоей участи.

Что еще я могла сказать этой недалекой глупышке? Жизнь я ей уже спасла. Больше я для нее ничего не могу сделать. Она встала и, ведомая палачом, все также удерживавшим конец веревки, вернулась к позорному столбу. Палач привязал ее вновь, но уже спиной к народу и лицом к шесту.

Из необьятных недр своей хламиды палач достал плеть-семихвостку с вплетенными в конец каждого хвоста стальными крючками. Раздался свист рассекаемого на скорости воздуха и первый удар обрушился на хрупкую спину девушки. Она вскрикнула дико и протяжно. Меня откровенно передернуло. Мой отец, который лорд Камисс, всегда берег меня от таких зрелищ. Потому мне было не по себе здесь, на этой площади и, непосредственно, на этом помосте для публичных казней.

Тем временем порка продолжалась, и опальная гайше уже не кричала, а выла на одной ноте. Но с каждым ударом ее голос становился все тише, пока она в какой-то момент не уплыла в спасительную пустоту небытия, то есть потеряла сознание от боли.

– Ваше величество, осталось еще четыре удара, – сообщил буднично палач, словно речь шла о погоде, а не уродовании некогда прекрасного тела. – Что делать? Привести в чувства?

Ламаррон думал, что позволило мне вклиниться и тихо попросить, наклонившись к самому уху короля:

– Она уже достаточно наказана. Пощади.

– Ради тебя, Лиза, – усмехнулся Ламаррон. – За поцелуй.

– А морда не треснет, родственничек? – ехидно уточнила у нахала.

– Неа, – рассмеялся он, – в самый раз.

– Хорошо, когда вернемся в мою комнату, одарю тебя поцелуем, так и быть, – смилостивилась я, хотя, чего я жалею эту дуру недобитую?

Король Арганона громко, чтобы слышала вся громадная публика, собравшаяся поглазеть:

– Мы прощаем Ариане последние четыре удара. Можете отправлять ее в нижний гарем.

И встал, протягивая мне руку. Я его руку приняла, и мы пошли с площади в сопровождении дюжины охранников в сторону дворца. Путь наш пролегал через пару кварталов, народ расступался перед важным шествием с поклонами и пожеланиями королю и его новой гайше здоровья и процветания. По какой-то причине хитрый котяра не объявил что я его невеста, перед своими людьми, и мне было любопытно, почему он этого не сделал, хотя грозился.

Стоило нам остаться наедине, как он одним быстрым движением прижал меня к себе и припал к губам. Его поцелуй был требователен и настойчив, но при этом достаточно нежен. Мне понравилось, действительно понравилось, но все равно не вызывало того отклика в теле, какой был, когда меня целовал мой темный эльф. Наконец освободив меня от захвата, он еще раз чмокнул в губы и пошел к двери со словами:

– Я за обещанным сюрпризом.

Только за ним закрылась дверь, как в одной из ниш зашевелилась тень, обретая четкие контуры мужчины, причем очень знакомого мужчины:

– Катим? Ты что здесь делаешь?

Наемник усмехнулся одними губами:

– Тебя похищаю, – и щедро сыпнул мне в лицо проклятый сарийский порошок.