Самсонов взял рацию, переключил диапазон, трижды нажал кнопку включения микрофона, прислушался. Мгновение спустя среди шорохов эфира в ответ послышалось три щелчка и голос:

– Три – ноль четыре на связи.

– Через пять минут. Сначала гостя запускай. Не подведет? Как понял?

– Пять минут, сначала гость. Все нормально…

– Отбой тогда, – Самсонов мельком глянул на часы, отмечая время. Повернулся к Генриху. – Ну, собрался уже?

Однако нейролептик в сочетании с алкоголем уже начал действовать. Двигался компьютерщик неуверенно, координация движений была явно нарушена. Самсонов настороженно всмотрелся в его помутневшие глаза:

– Друг, ты чего? И вправду, совсем не пьешь? С такой граммульки окривел, а?

– Совсем… дядя… Окривел, да…

Отшвырнув безвольное тело на диван, Самсонов, наоборот, начал двигаться с удвоенной скоростью. Он торопливо доставал из разложенных мобильников сим-карты, складывал их в высокий стакан на подоконнике. Батареи швырял на пол. Из стакана начал подниматься едкий кислый дымок – туда заранее была налита соляная кислота.

– Высота триста, скорость триста восемьдесят… Вижу начало полосы!

– Плавно прижимайся, Толя…

– Высота сто пятьдесят, восемьдесят, скорость прежняя… Высота сорок, двадцать пять… Есть касание!

Словно раненая птица, огромный лайнер осторожно коснулся мокрого бетона взлетно-посадочной полосы задними шинами основных стоек – те, взвизгнув, с бешеной скоростью завертелись. Самолет, не сбавляя скорости, словно чуть присел – теперь визжали все восемь шин основных стоек, лайнер трясло на стыках плит.

– Носовую опускай, Толя!

Едва лайнер коснулся бетона всеми своими колесами, как Верочкин тут же перевел рычаги управления реверсом на максимальный режим – и самолет словно уперся в мчащееся навстречу пространство двумя мощными встречными воздушными потоками. Всех пассажиров эрбаса кинуло вперед, на жесткие ремни безопасности. В салоне послышались крики и сдавленные стоны: вопили «храбрецы», игнорирующие привязные ремни.

Самолет мчался по взлетно-посадочной полосе в густом тумане облака, поднятого встречным вихревым потоком работающих на полной мощности двигателей. Оба пилота, вцепившись побелевшими пальцами в штурвалы и упираясь ногами в тормозные педали, старались удержать стремительную махину на середине полосы.

Но вот пролетело несколько мгновений, и посадочная скорость стала падать, а туманное облако впереди редеть. Пилоты одновременно потянулись к секторам газа, уменьшая тягу двигателей. Стрелки приборов, регистрирующих скорость, начали обратную «раскрутку»: 280, 210, 160 километров в час. Стремительно приближающийся еще мгновение назад конец ВПП словно замер. 80, 45, 20 километров в час…

Малашин покрутил затекшей шеей, покосился на напарника:

– А что, Толя – вполне вписались! Гляди-ка – метров пятьдесят еще в запасе остается!

Он переключил микрофон на гарнитуре, кашлянул и обратился к пассажирам: