– А чё, дядя, мне забрать никак нельзя будет железо? Жалко, что ли? Мне потом пригодилось бы…

– Ты, Генрих, гонорар огромадный получишь, еще лучше себе купишь железа.

– Жалко…

– Жалко знаешь у кого? – Самсонов встал, прошагал к двери, рывком распахнул ее, выглянул в коридор. Гастарбайтер-таджик сидел в дальнем углу коридора, свесив огромные руки едва не по пола. Самсонов поманил его. – Водительские права есть?

– Есть…

– Ну, а раз есть, начинай потихоньку грузиться. Фургончик в гараже? Погрузишь коробки, этого придурка возьмешь, – Самсонов, понизив голос, кивнул на бильярдную. – Не удивляйся, бабай, он как пьяный будет! Вышвырнешь его с коробками, где договаривались, и домой. Меня тут, скорее всего, тоже уже не будет – так что денежки сейчас возьми!

– Рахмет, нашалник!

– Спасибо-то спасибо. Но гляди, бабай! Что не так сделаешь – найдет тебя Толя Резаный и убьет, понял? И тебя, и все семейство твое поганое… Он ведь адрес твой знает, помнишь?

– Зашем так, нашалник? Все как надо Нурлан сделает! А хочешь – этого шакала поганый сам придушу?

– Не волнуйся, без тебя разберутся! – нехорошо рассмеялся Самсонов. – Давай, грузись! Только пока я не скажу – не выезжай! Понял? А пока выйди на улицу, хоть с метлой, что ли… Делай вид, что подметаешь – погляди, нет ли чего подозрительного. Машин, например, которые давно стоят. Ты ночью, рано утром выходил уже, смотрел?

– Ходил, нашалник. Два раз один машина видел, окна темные, внутри нишего не видать. Номер глядел…

– Ну, вот и еще раз выйди, потом скажешь. Метлой под колесо с двух сторон вот эти штуки закатишь. Джаксы? – Самсонов протянул «бабаю» два тяжелых стальных шара-«ежа», со всех сторон ощетинившихся трехсантиметровыми остриями с зазубринами.

Отправив «диверсанта» на улицу, Самсонов поднялся в спальню, скинул тяжелый домашний халат, облачился в джинсы, черную водолазку и такой же свитер. Пистолет «глок», подумав, он засунул в компактную поясную кобуру – чего прятать вещь, на которую у него было выхлопочено специальное разрешение друзей из МВД! Захватив легкую куртку-ветровку, Самсонов снова спустился в бильярдную, где компьютерщик, что-то бормоча, укладывал в коробки свое электронное снаряжение.

Походя хлопнув компьютерщика по плечу, Самсонов плеснул арманьяк в два стакана, предварительно выдавив в один содержимое небольшого шприца. В шприце содержался концентрированный раствор аминазина.

– Ну, работу мы закончили, вот твой гонорар, – Самсонов эффектно шлепнул о край стола пачкой купюр в банковской бандерольке. – Извольте получить, расписка не требуется… Слушай, Генрих, ты бы мне свои координаты оставил, что ли… Вдруг потребуется твое содействие, а? Жизнь – она длинная, и Земля круглая. Давай-ка за успешное завершение нашего дела по граммулечке, а?

– Я не пью, дядя, – буркнул Генрих. – Совсем не пью. За денежку спасибо, конечно…

– Да ты погляди, сколько я тебе плеснул – чисто символически! Гаишник, и тот прослезится, – начал балагурить Самсонов. – Тут промилле этих самых меньше, чем в кефире. Не пьянства ради, а уважения для! Давай-давай, Генрих, не обижай дядю! Ты ж не за рулем? Сейчас «бабай» тебя доставит куда надо, коробки спрячешь, как договаривались – и по девкам, а?

Компьютерщик с сомнением поглядел на тяжелый стакан, насильно всунутый ему в руку заказчиком. Налито и впрямь было на самое донышко, запах приятный…

– Ну, тогда хоть и поздно вроде, а за знакомство, дядя! Тебя как хоть звать-то? – Генрих звякнул своим стаканом по самсоновскому, опрокинул содержимое в рот, схватился за печеньку.

– Меня-то? Да Вадиком зови, братан! – Самсонов хохотнул, приобнял компьютерщика за узкие плечи. – Давай-давай, Генрих! Шевелись!