Я помню, как среди всего моего шума услышал от херова Элиса Купера, что Джо будет его гитаристом. Я такой: «Что? Да ты шутишь!» Моя родственная душа… я был настолько взбешен, что позвонил Джо и спросил:

– Ты будешь с Элисом Купером? Ты правда, блядь, будешь его гитаристом?

– Да, – ответил он, как полная сволочь.

– Какого хуя? – сказал я. – Ничего тупее я в жизни не слышал! Подожди. Давай закончим эту хрень. Может, ты вернешься в Aerosmith? Как ты можешь играть с Элисом Купером? Мы же Aerosmith. У нас есть что-то большое, то, ЧТО МЫ СОЗДАЛИ САМИ! Ты присоединишься к силе, которая уже сформировалась… будь ее частью. Хотя ТЫ И ЕСТЬ сила этой группы! Мы должны снова быть вместе.

Клянусь жизнью своих детей, так все и было. Это я ему позвонил… не он – мне. Я не тешу свое эго. Я не говорил с ним дольше двух лет, но казалось, что намного дольше. Этого не было в книге «Иди сюда», и это нужно сказать. Я на него надавил, он на меня накричал… мы почти что начали драться. Джо пассивно-агрессивный. Но говорит жестокие вещи, но очень тихо. Тебя всегда ранят те, кого ты любишь, верно?

Джо очень разозлился, что Дэвид Кребс держал его на крючке. Предположительно, Джо задолжал ему деньги, восемьдесят четыре тысячи долларов за обслуживание номера. Зачем Дэвид выставил Джо этот счет? Я знал, что Джо не мог позволить себе столько заплатить. Учитывая все деньги, которые Дэвид на нас зарабатывал, мог бы просто сказать: «Да какого черта? Ну на хуй!» Он безжалостный парень. Потом был еще один маленький инцидент с Лебер-Кребсом, они оба были и нашими менеджерами, и бухгалтерами. Да, нас и так выебали, зажарили и разделали, но все же, если вы покопаетесь, то можете отследить, что вся эта история про нашу с Джо ссору по какой-то «случайности» начала просачиваться в СМИ как раз в то время, когда Джо готовился подать в суд на Кребса за этот чек за обслуживание номера.

Пресса обожает броские фразочки и запоминающиеся заголовки, поэтому сразу же прозвала нас Токсичными близнецами. Когда я уволил Джо, статья называлась: «Группа распалась из-за пролитого молока!» Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ХА! Теперь всем этим журналистам можно выдать по золотой звездочке за то, что они такие МРАЗИ! Они не говорят правду, потому что считают, что никто не хочет ее знать! Заголовок: «Тайлер на таблетках!» Вот это я понимаю. На картинке я держу баночку с таблетками. А во втором абзаце написано: «Это аспирин, который он купил после того, как закончил реабилитацию». Вы читаете заново и говорите: «Подождите! Но тут же написано “Тайлер на таблетках!”» А потом все встает на свои места: «А! Так они заставили меня прочитать статью!» Потому что если заголовок был бы «Тайлер здоров», никто бы читать не стал. Мне надо быть иконой типа Мадонны, чтобы мое имя вместе со словом «аспирин» могло привлечь хоть чье-то внимание. «Теперь Мадонна сидит на аспирине».

За те годы, что мы с Джо существовали раздельно, я осознал, что без него и вполовину не такой крутой музыкант, каким себя считал. Но что бы ни случилось с Aerosmith, Джо больше не будет иметь дела с Дэвидом Кребсом. Когда мы распались, Джо познакомился с менеджером по имени Тим Коллинз. Впервые я встретился с ним и Джо во французском ресторане в Нью-Йорке неподалеку от Пятьдесят восьмой. Мы ели гамбургер à chevalle с яйцом. Тим сказал:

– Почему бы тебе просто не переехать в Бостон?

– Не, это вряд ли.

А потом он такой:

– А что, если я буду давать тебе по грамму в день?

Так он и сделал. Именно поэтому мы с Терезой переехали в Бостон. Один из его парней каждое утро приносил нам по грамму в отель «Говард Джонсон» в Кембридже. Он хотел, чтобы я был там, пока пытался воссоединить группу.

Тим играл в любимую игру всех менеджеров: он сказал мне, что Джо очень хочет вернуться в группу, что он скучает по игре в Aerosmith, бла-бла-бла, а потом Тим шел к Джо и говорил ему, что больше всего на свете я хочу воссоединить группу, что Джо – главный элемент, и без него… ля-ля-ля-ля-ля, и это было правдой, но сделано с помощью намеков и манипулирования. И так мы с Джо снова начали работать вместе.

Менеджеры – те еще хищники, они дурачат звезд и нас дурили, использовали и оскорбляли далеко не один раз. Вскоре после того, как он стал с нами работать, Тим был в клубе в Нью-Йорке, на вечеринке, пьяный до полусмерти и хвастался, что заполучил Aerosmith, и тот мужик, с которым он разговаривал, ответил: «Aerosmith? Ну удачи! Я раньше устраивал им концерты… С этими парнями не справиться, они слишком обдолбанные. И кстати, единственное, что им помогает, – это общество анонимных алкоголиков». И Тим такой: «А? Какого?..» Но это засело у него в голове, и через несколько лет, когда группа опять будет катиться по наклонной и Тиму придется замедлять наше падение, он об этом вспомнит.

Я пошел на концерт «Проекта Джо Перри» в Bottom Line, а весной 1983-го Джо приехал в Worcester Centrum, чтобы послушать, как играет Aerosmith. Мы снюхали немного в гримерке – в память о былых деньках. «Джо, зацени эту штуку, ты просто не поверишь! Вот что ты упускаешь». А потом я свалился. Я слишком обдолбался. За тридцать лет это произошло всего три раза. Когда я так напивался или накачивался, что вокруг все кружилось до такой степени, что я не мог этого выносить. То был пик моей наркомании, и вообще, какого хера. Когда ты в таком состоянии, комната продолжает крутиться перед глазами даже после того, как ты лег на кровать. Так вот, мы снюхали, я вышел на сцену «Сентрума» и понял, что мне конец. Я вообще не мог функционировать, это было что-то вроде: «О Господи, пожалуйста, помоги мне!» Один из тех немногочисленных случаев, когда мне было так плохо, что я не мог стоять, и концерт пришлось отменить.

Кажется, мы дошли до третьей песни (для того чтобы любое вещество распространилось по организму, требуется минут пятнадцать), когда я понял, что у меня серьезные проблемы. «О Господи Иисусе Христе!» Я заковылял к барабанной стойке. Я выставил руку, поскользнулся и упал. Я был такой обдолбанный – отличный способ заново произвести впечатление на Джо. Как говорит Джо, классно наблюдать за катастрофой на сцене – это значит, что с группой все еще что-то происходит. В нас было до хуя ошибок, не то что в айподе, идеально воспроизводящем один трек за другим. Но в моем случае эту машину давно уже надо было сдавать в утиль.

В начале 1984 года группа снова собралась в доме Тома. Было офигенно. Наш старый движок снова завелся – и прерывался, и гудел, и выключался, и испарялся. Мы встретились первый раз за три года, и все были такими обдолбанными! В конце концов все дошло до критической точки, и Тим Коллинз вспомнил, что сказал ему тот промоутер на вечеринке: «У тебя ничего не получится. Эти ребята – алкоголики и наркоманы. Твоя единственная надежда – это ОАА». Пора было Aerosmith протрезветь. Так как я был Главным Отбросом, с меня и начали. В феврале 1985 года я оказался в «Ист-Хаусе», реабилитационный центр в больнице МакЛина в Белмонте, Массачусетс. Я написал об этом в песне My Fist Your Face: