– У меня даже слов нет, чувак!

«Чувак» был повсюду, и мне это казалось таким смешным! Знаете, я не мог в это поверить. В мою эпоху все говорили «круто», «босс», «грув», «давай затусим» и «погнали». «Чувак» казался чем-то таким подростковым, но одновременно хайповым и радикальным. В смысле моя мама в шестнадцать лет не стала бы использовать такое джайвовое выражение.

Короче, мы пошли в клуб, они напились, а я – нет, вот и все. Через пару месяцев чувак прочно укоренился в моем мозгу.

Я писал песни с людьми, и они говорили: «Но это не в рифму». Но рифмы есть разные; есть мягкие рифмы типа «share» и Fairport Convention. Вполне себе рифмуется. Еще я попробовал что-то вроде «All I want is a room somewhere / in a bra and my underwear» («Я хочу лишь снять где-то комнату / в лифчике и моих трусах»). Рифма работает, потому что там нарисована картина: лифчик и мои трусы.

Я писал с группой и с Ричи Супой, но мы с Ричи были лучшими друзьями. Дезмонд Чайлд – уже другая история. Он был автором песен, которого привлек наш лейбл. Джон Калоднер, A&R-менеджер из Geffen Records, обожал нашу группу, поэтому кидался в нас всеми подряд. Дезмонд приехал с Кубы, такой усатый щегол – он был в группе Desmond, Child & Rouge. И так началась длинная и увлекательная карьера написания песен с другими людьми.

Мне нравилось писать с Десмондом Чайлдом, потому что мы всегда ввязывались в споры. Когда мы только познакомились, я уже дописал песню Dude (Looks Like a Lady), кроме первого куплета. Я уже корил себя, что не могу ее дописать. Но я просто не мог поймать этот первый куплет. У меня не было зацепки. Я сказал:

– Эй, Дезмонд, я просто не знаю, с чего начать.

Он накидал пару слов, и я начал писать куплет. Он сказал:

– Я заехал в бар у берега.

– О боже! – ответил я. – Вот оно!

Я никогда не начинал так песни. А потом я сказал:

– Ладно, теперь я попробую. Как насчет «Ее фотография украшала грязь на двери»?

– Да, офигенно!

А потом еще «she was a long-lost love at first bite» («она была любовью с первого укуса»), а не «sight» («взгляда»). А потом он хотел, чтобы я спел: «Я кинул деньги на сцену / потому что мне было плевать».

– Ты серьезно хочешь, чтобы я спел это?

Я не хотел говорить: «Для меня это слишком манерно», поэтому сказал: «Ну, это не в рифму».

«Чувак, который выглядит как…» с чего бы тебе такое петь? Ты что, знаком с трансвеститом? Вообще-то, я немало их встречал. «Чувак, который выглядит как дама» – не значит ничего ИЛИ значит ЧТО-ТО. Я хорошо ориентируюсь в коммерческом мире, и это хорошее название, и не только само по себе, но и потому, что говорит о том, что все скрывают: гомосексуализм.

Когда Дезмонд начал кидаться в меня вещами, которыми я не умел пользоваться, мне надо было сказать: «Да не! Я не могу такое петь». Но мне понадобилась пара лет, чтобы я смог так открыто выражать свои возражения. Точно так же, когда я протрезвел, то не мог ходить в бары и заказывать газировку. Бармен спрашивал меня: «Налить пиво? Что будете пить?», и я не мог ответить: «Мне просто имбирный эль!» Я не мог это произнести. Потому что за этим скрывается столько стыда – с чего бы мне заказывать имбирный эль? «Мне Джек с колой». Вот это уже больше похоже на естественное поведение в баре – я выпивал по бутылке Джека за завтраком! Это было нормой.

На моем первом собрании ОАА я огляделся и почувствовал себя как дома. Там я принял себя таким, какой я есть. Я познакомился с одной фантастической женщиной, которая работала с символдрамами. Занятия занимали около часа. И там ты учился скользить, как змея, или – если не умеешь плавать – представлять, как плывешь по озеру, или желать спокойной ночи ребенку, который умер много лет назад. Ты тихо сидишь, а терапевт говорит: «Итак, представьте, что солнце садится, и вы вдыхаете теплый летний воздух. Где вы сейчас? Вы у задней двери, в кресле у задней двери». И целой комнатой людей управляли с помощью символдрам. «Вот идет ваша собака, нагнитесь и погладьте ее». И ты мысленно гладишь свою собаку. Некоторые символдрамы были настолько прекрасны и душераздирающи, что люди начинали плакать. «Представьте свою маму, вы слышите, как она зовет вас на ужин?» После десяти минут такого занятия с закрытыми глазами ты становишься очень ранимым.