Перед концертом я целый час смотрел в окно и думал: «Боже, почему там столько лимузинов?» А потом мне в голову пришла безумная мысль: «О господи, это Джон Леннон приехал!» Но, разумеется, не приехал. Это бумажный дом, а значит, корпоративный и продажный. К нам ехали крутые шишки бизнеса. Я не знал, что Дэвид Кребс пригласил людей из компаний звукозаписи и раздул конкуренцию. Клайв Дэвис, президент «Колумбии», и Ахмет Эртган, глава «Атлантик», должны были там сражаться как Монстр с Монстром. Годзилла против Мотры! Они все приехали, так что мы знали, что от уровня нашей игры зависит будущее… и так и было.

Я рассказал парочку анекдотов, представил группу, рассмешил публику, и мы сыграли сет. Я не слышал своего голоса – там не было мониторов, – так что пришлось орать «У тебя есть любовь» громче, чем играла группа. Но я уже научился этому за все те годы в клубах Нью-Йорка. Клайв Дэвис с энтузиазмом хлопал после каждой песни. К сожалению, мы сыграли все наши песни до того, как он крикнул: «На бис!»

Мы закончили сет и ушли со сцены. Фрэнк прибежал к нам.

– Возвращайтесь и сыграйте что-то еще, – сказал он.

– Но мы больше ничего не знаем, – ответил я.

– Ну так импровизируйте!

– Ну ладно, – сказал я, – мы сыграем кое-что под названием «Хороший чай».

Это была «импровизация», которую мы играли каждый вечер после сета… и тогда получилось забавно: Aerosmith, дамы и Господи. Мы вернемся через пятнадцать минут… а вы пока не стесняйтесь, попробуйте чай».

И Фрэнк такой:

– Скажите, что песня называется «Мы не хотим вас трахать, девушка, мы хотим сожрать ваш сэндвич».

Зал ревел, а группа зажигала… я придумывал слова на ходу. Клайв Дэвис охренел – просто охренел. После концерта он пришел к нам в гримерку и сказал:

– Круто, ребята. Вы далеко пойдете. И ты, сынок, – он положил руку мне на плечо и посмотрел прямо в глаза, – станешь величайшей звездой Америки.

И тогда охренел я.

Клайв вдохновил меня на написание песни No Surprize («Ничего удивительного»).

Aerosmith получила контракт в «Коламбия Рекордс» в 1972 году на 125 000 долларов, подписанный Клайвом Дэвисом. Мы праздновали и не спали всю ночь, но все же понимали, что контракт в студии – не вечный билет в золотую карьеру. Когда мы наконец-то проснулись и внимательно прочитали контракт, запах победы уже не казался таким сладким. В нем было сказано, что мы должны выпускать два альбома в год – что просто невозможно, учитывая тот факт, что мы постоянно будем разъезжать по турам, чтобы поддерживать синглы на радио. Так все и работало.

Фрэнк Конналли был достаточно умен – и достаточно богат – и понимал, что группа должна существовать сама по себе и сочинять без женского вмешательства. И он меня заставил. Этот сукин сын знал… он знал. Если мы с Джо будем писать песни, то группа взлетит на совершенно новый уровень. А для этого мы должны были жить вместе и снимать одно жилье две недели. Поехали.

Сначала он поселил нас в «Шератон Манчестер», к северу от Бостона, а после этого – в парочку номеров «Хилтона» рядом с аэропортом (где я написал слова Dream On), потом – в дом в Фоксборо, где мы жили неделю до того, как записали первый альбом. Я просыпался утром и говорил: «Том, давай попробуем сыграть эту песню». Я играл парочку куплетов из Dream On на клавишах и говорил: «Так, а что, если… Том сыграет эти ноты». Я их пел, а он играл, и это было просто, блядь, идеально… идеально. Там-то Dream On и начала вырисовываться. Остальные отталкивались от моей партии на клавишах. Я сказал: «Джо, играй то, что делает моя правая рука. Брэд, на тебе левая». И когда мы это сделали – да здравствует синхронность!

Так что в Фоксборо группа правда была одна, но… у каждого правила есть исключение. Джоуи привел с собой девушку, свою подружку, и однажды ночью сказал мне: «Она тебя хочет, так что можете повеселиться». И это был лучший рождественский подарок от Джоуи.

Когда мы были готовы записывать первый альбом, мы просуществовали вместе уже два или два с половиной года. Мы были готовы к битве. За моей спиной были девять лет жизни хиппи, курения травки, поездок в Виллидж, чтения Успенского и желания вырваться из своей плаценты, скорлупы или из какой хуйни я там появился.