Отбросив на стол папку, Николай Александрович откинулся на спинку сиденья – понимание пришло сразу, лишь теплилось ещё неприятие, подсознательное желание отринуть негативное. Но понимание никуда не уходило, более того… мысли совсем заметались, представ хаотичным набором:

«…да, как они смеют?»

«…да кто они вообще такие?»

«…дети кухарок и крестьян, ничтожная смесь с бору по нитке!..»

В долгом осмотре технических примечательностей и обустройства ледокола, почти блуждании по коридорам и отсекам, ему где-то в недрах судна вдруг, хм… приспичило.

Его отвели в ближайшую уборную. Там он случайно и к стыду невольно подслушал разговор в два голоса, доносящиеся из вентиляционной решётки. Тогда он не сообразил, о ком говорившие так непристойно отзывались.

«Вот они последствия упрощения письменности и языка – вульгаризмы, невежество, жаргон!»

И только сейчас, прочитав несколько абзацев, понял, что то небрежение в простонародной манере черни было адресовано именно в его адрес.

«Неслыханно!»

Задыхаясь от возмущения, сжимая гневно кулаки…

«Негодяи!»

Дрожа от гнева, стукнув по столу, звякая столовыми приборами…

«Найти и наказать!»

Теперь стали понятны (более очерчены) мнение и взгляды капитана, его помощников.

«…на мою персону. Какие… какие лицемеры!»

И это их неуловимое пренебрежение…

«…ни веры, ни морали, ни почтения!»

По-другому стал пониматься мерзкий, скрытый контекст документальных фильмов…

«Неужели я так плох?»

Но…