Идея о превращении Apple целиком в производителя сетевых компьютеров рассматривалась всем компьютерным сообществом как самоубийственная, поскольку главные успехи Apple были связаны с рынком индивидуальных пользователей-специалистов, а не массовых потребителей или крупных корпораций. "Превращение Apple в корпорацию массового производства, долгосрочных производственных стратегий (если бы таковое произошло по плану эллисонов-ского аншлюса) сделало бы компанию, ориентированную на прогресс и творчество труда отдельного человека, штамповщиком безликих сетевых терминалов, чья продукция обслуживала бы только корпоративные базы данных, — писал Джим Хилл, пользователь Макинтош из Стоктона, штат Калифорния, в письме, направленном на один из онлайновых форумов.— Ваши компьютеры будут обслуживать только базы данных Oracle, работать как их серверы. Это, конечно, хорошо для Oracle, но очень плохо для всех нас".
Эллисон был достаточно богат, чтобы планировать сделку, но он также рассчитывал и на участие таких толстосумов, как Джобс или принц Саудовской Аравии миллиардер Алвалид бин Талал бин Абдулазиз аль Сауд, парень не промах, купивший в апреле 1997 года 5% фондовых акций Apple за 115 млн. дол.— сообщение об этом прошло первой строкой во всех агентствах новостей. "Я верю, что Apple имеет большой скрытый потенциал, ее акционерам есть на что рассчитывать, золотые дни компании еще вернутся”,— сказал принц в своем заявлении, хотя не пояснил, на кого он делает ставку в будущем — на Джобса или на Амелио. Джобс продолжал утверждать в прессе, что его роль в Apple чисто совещательная.
Тем временем Амелио и его команда, засев в Купертино, пытались сделать все от них зависящее, чтобы не пустить варваров в Рим. "За свою историю Apple получала множество предложений подобного рода, в том числе и гораздо лучших,— говорил Амелио в интервью журналу "San Jose Mercury News".— Я думаю, нам не следует менять направление развития компании и очертя голову бросаться неизвестно куда. Apple имеет свое собственное направление, она сама создала и выстрадала его". В апреле Амелио бросается в отчаянную контратаку, выпуская на рынок сразу две новые модели — Power Book 3400 и Power Macintosh 6500/300, превозносимый в пресс-релизах как самый быстрый компьютер на Земле в своей категории. "Сейчас я испытываю больший оптимизм, чем когда либо,— написал Амелио в рекламном объявлении размером с целую страницу, помещенном во всех крупных американских общенациональных газетах. — Мы стали более цельными, целеустремленными, вернулись к фундаментальным ценностям".
Пока Амелио разглагольствовал на эту тему, два высших руководителя его администрации — главный управляющий Джордж Скалайз и финансовый директор Фред Андерсон — посвятили незабываемый апрельский день общению со мной, отстаивая публичный имидж своего шефа. "Я думаю, Apple подошла к точке перелома неблагоприятных тенденций, но естественный лаг запаздывания между производственными и финансовыми результатами пока не позволяет ощутить это, — говорил мне Андерсон в своем кабинете на последнем этаже восьмиэтажного здания Сити-центр-3. Скалайз, чей офис находился в другом конце коридора, добавлял, что Амелио приходится вести Apple столь трудным и тернистым путем из-за того бардака, который царил в компании на момент его прихода. На вопрос, какую оценку они поставили бы деятельности Амелио и всей его администрации, Скалайз, сидя за столом с аккуратными стопками элегантных желтых папок, не замедлил с ответом: "Пятерку". Скалайз сказал это совершенно серьезным тоном, без намека на улыбку. Месяц спустя, в мае, он уволился из Apple, чтобы занять пост президента промышленно-торговой группы Semiconductor Industry Association.
Давая мне интервью в мае 1997 года, Амелио тоже пытался делать хорошую мину при плохой игре. В тот день он еще не оправился от очередного чувствительного удара: влиятельный в Силиконовой Долине журнал "Red Herring" опубликовал в майском номере открытое письмо к нему, озаглавленное "Джил Амелио, пожалуйста, уйдите!" Подписанное редколлегией журнала, письмо начиналось так: "Пожалуйста, уйдите. Таких, как Вы, в бейсболе выпускают на замену, чтобы дать отдохнуть лидерам. Их нельзя оставлять на площадке слишком долго — напортачат. Apple нужен руководитель, ясно мыслящий, с широким технологическим кругозором, незаурядными маркетинговыми способностями и страстностью, без которой невозможно вытянуть из болота эту компанию. Простите, но это не Вы. Уйдите!"
Как видно из этого письма, Амелио упрекали совсем за другие грехи, нежели злополучного Майкла Шпиндлера, которому в вину ставили прежде всего его природное самодурство. Нашу беседу я начал с вопроса о том, не сожалеет ли Амелио, что в свое время принял приглашение занять пост исполнительного директора Apple? Конечно, он заработал кучу денег. Но даже гора долларов не заменит испорченную репутацию, что наглядно продемонстрировал пример Джона Скалли. После долгих размышлений Амелио медленно кивнул в знак согласия.
"Я всегда стремился жить как деятель, всегда старался попасть в эпицентр событий,— заговорил он.— Во времена моей юности, в 60-х, эпицентр деятельности находился в Силиконовой Долине, поэтому я оказался здесь. Настоящая жизнь может быть только на ристалище — такова моя философия. Я никогда не мог оставаться пассивным наблюдателем. Поэтому я стал водить реактивные самолеты. Я занялся этим, просто чтобы узнать — смогу или не смогу". Он немного помолчал и добавил: "Быть может, Apple — лучшее решение в моей жизни, а может, самое неблагоразумное".
В тот день Амелио могли утешать два не связанных между собой события предшествующих недель. Первое произошло 29 апреля, когда Ларри Эллисон из своего особняка в Аттертоне, штат Калифорния, распространил заявление для прессы. В нем говорилось, что он откладывает "на некоторое время" свое предложение о покупке компании Apple. В коммюнике размером в один абзац не содержалось никаких объяснений, но отмечалось, что "мистер Эллисон подчеркивает, что он по-прежнему заинтересован в развитии Apple и оставляет за собой право как инвестировать средства в эту компанию, так и позднее вернуться к вопросу о ее покупке или слиянии".
Второе событие инициировал сам Амелио. 22 мая было объявлено, что злосчастный проект "Ньютон" преобразуется в дочернюю компанию. Аналитики однозначно восприняли этот шаг как предпродажную подготовку проекта с целью повысить его коммерческую привлекательность. И в самом деле, с 1994 года Apple несколько раз пыталась продать "Ньютон", в частности предлагая его в 1995-м и эллисоновской Oracle, но, видимо, всякий раз не сходилась с покупателем в цене. В 1997 году, однако, разрешение кризиса с "Ньютоном" подтолкнуло сверхудачное появление на рынке карманного мини-компьютера Pilot от фирмы U.S. Robotics, который, как и другие устройства в области карманных ЭВМ, работал на базе новой операционной системы Microsoft Windows СЕ.
Убыточный "Ньютон" давно уже стал нарывающей занозой и в без того слабеющем год от года бюджете компании. Поэтому, когда в 1996 году Амелио возглавил Apple, очень многие начали настойчиво советовать ему поскорее избавиться от "Ньютона". Некоторые ворчали, недовольные, что Амелио медлит с решением данного вопроса, и теперь, выделив "Ньютон" в отдельное подразделение, он по крайней мере сделал шаг в этом направлении. С другой стороны, отныне у Apple остался только макинтошевский бизнес, в значительной степени обескровленный жестокой многолетней борьбой с могучей империей Wintel.
Вообще следует сказать, что во время этого интервью со мной Амелио был более откровенен, чем на нашей встрече год назад. К примеру, я спросил Амелио, способна ли его стратегия переубедить множество потребителей, отрицательно настроенных по отношению к Apple и уверенных, что компания находится в смертельном штопоре.
Глядя мне прямо в глаза, Амелио проговорил: "Джим, я не знаю ответа на этот вопрос. Я без конца твержу своим людям, что мы обязаны убеждать людей в нашем превосходстве над конкурентами, ибо продукцию слабаков и неудачников не покупают". Он помолчал, посмотрел в окно, за которым раскинулась живописная Силиконовая Долина, и добавил: "Если вы спрашиваете, стремимся ли мы стать лучше — то, конечно, постоянно стремимся, изо всех сил. Другой вопрос, становимся ли мы на самом деле лучше? Не знаю. Я не мастер гадать на кофейной гуще, но, знаете — благими намерениями вымощена дорога в ад".
Джил Амелио как в воду глядел. Через шесть недель после этого интервью, 9 июля 1997 года, Амелио отправят в отставку. Многие уверены, что правление проголосовало за эту отставку под непосредственным влиянием Стива Джобса. Ниже мы еще опишем эту драму подробнее, но в итоге Apple уже в четвертый раз в своей истории встанет перед проблемой поиска нового исполнительного директора, однако теперь это сделать ей будет много труднее, чем прежде.
Когда у дверей мы на прощание пожали друг другу руки, Амелио вдруг произнес: "Я абсолютно уверен, что наша стратегия верна, но нам не хватает нескольких кирпичей".
Попрощавшись с Амелио, я направился к выходу. Меня поразило, насколько очевидным стало неблагополучие компании. Устланные бананово-желтыми паласами коридоры пустовали, оконные стекла потускнели, а во всех кабинетах засели лощеные бюрократы. Внизу, в холле эппловской штаб-квартиры Сити-центр-3, мраморные колонны и пальмы в горшках, однако, еще создавали какое-то подобие преуспевающей компании. Служащие, как и раньше, сновали взад-вперед между знаменитым кафетерием и комплексом отдыха в корпусе Си-ти-центр-4. На стене напротив по-прежнему сиял гигантский Макинтош, на экране которого красовалась горделивая надпись: "Пусть другие толкуют о границах. Для нас границ нет. Пусть другие говорят о высоком риске. Мы не станем сидеть и ждать. Пока все осваивают один рубеж, Apple уже находится на пути к другому. И никогда не сворачивает назад".
Лет десять назад такое заявление вполне могло соответствовать действительности. Но теперь, в 1997 году, оно стало лишь очередным горьким напоминанием о том, сколь многое было утрачено за эти годы.Новое мышление
Еще не остыло кресло исполнительного директора Apple после отставки Джила Амелио, а правоверные макинтошевцы в начале августа 1997 года уже вновь нагрянули в Бостон, чтобы отметить одно из самых феноменальных событий в истории компьютерной индустрии: после многих лет скитаний по пустыне высоких технологий в Apple Computer вернулся Стив Джобс.
За недели, предшествовавшие его появлению на шоу Macworld Expo, Джобс совершенно определенно дал понять, что он в компании больше, чем просто консультант. Де-факто он уже стал исполнительным директором Apple. Джобс проводил производственные совещания. Он председательствовал на конференциях, где оттачивалась рыночная стратегия Apple. Он даже разослал по электронной почте меморандум для всей компании, уведомляя служащих, что опционы на покупку акций Apple переоценены до 13,25 дол., что примерно соответствовало уровню их рыночной цены на момент изгнания Амелио. Искусный ход для поднятия боевого духа, неожиданно придавший ценность опционам, уже почти превратившимся в резаную бумагу. Это было равносильно тому, как если бы банк сообщил владельцу дома, что его собственность стоит не на 50 тыс. дол. меньше, чем просроченная закладная, а на 50 тыс. больше. Такой ход поубавил у сотрудников компании желание уйти.
В ознаменование своего нового положения в Apple Джобс подписал меморандум "Стив и команда руководителей" и закончил его лозунгом: "Нельзя приказать производительности вырасти. Следует предоставить людям все необходимое, чтобы они раскрыли свой потенциал. Стив Джобс".
Всем стало совершенно ясно, что главный теперь Джобс, поэтому я начал охотиться за ним, чтобы взять интервью, где бы он обстоятельно разъяснил новую стратегию и свои намерения относительно Apple. Ряд информационных изданий, в том числе "San Francisco Chronicle", сообщали, что назначение Джобса на пост исполнительного директора де-юре неизбежно, но когда я звонил ему домой в Пало-Альто, штат Калифорния, он раз за разом отказывал мне в интервью. "Не стоит волноваться, поверьте мне",— гипнотизирующим голосом заклинал меня Джобс, когда я умолял его подробнее рассказать о его истинной роли в Apple. В ответ он только обещал поделиться информацией позже.